Вадим Булычев - Капитан Брамы

Дальше мы двинулись босиком, только отец Иван отказался скинуть обувь. Приветливое мелколесье, чем-то похожее на разросшуюся и облагороженную лесопосадку, кончилось. Стройные тополя и буки уступили место величественным соснам.

Верхушки сосен горели пронзенные солнечными стрелами. Казалось, от деревьев исходит мягкое теплое зеленое пламя. А у подножий сосен еще клубился, свиваясь кольцами, голубовато-лунный туман.

— Откуда здесь такая удобная дорожка, Николай? — голос отца Ивана мягко пропел среди леса, взмыл к верхушкам сосен и замер долгим эхом.

— Можно сказать ее создали стражи этого леса, — задумчиво проговорил Николай и его голос мелодичными колокольчиками отскочил от древесных стволов и умчался куда-то ввысь.

— А можно сказать, эта тропинка появилась сама собой. Опять же, смотря с какой стороны к этому вопросу подойти. Здесь все реагирует на внутреннее состояние. При одном, видишь одно, при другом — совершенно иное… Кстати, тут прошли люди, с мыслями тревожными. Сильно напуганные чем-то люди. Это видно по тропинке. Как она сместилась! Я еле ее отыскал.

— И конечно, это были отец Василий и староста? — спросил отец Иван.

— Скорее всего, — согласился Николай и добавил, — если они прошли сквозь Браму, то пошли только этой дорогой. Другой дороги здесь нет.

— А кто такие стражи? — спросил я Николая. — Можешь говорить все, я уже ничему не удивляюсь.

— Я же рассказывал? — удивился Николай.

— Прости, дорогой, — ответил за меня отец Иван. — Мы не до конца тебе верили. Ну, то есть, верили, но думали, что это твои как бы индивидуальные видения. Дима вообще думал, что половина того, что ты рассказываешь, от духа прелести [11] Духовная прелесть (от «прельщение», «лесть») — высшая и очень тонкая форма лести т. е. обмана прельщаемого. Церковью понимается как «повреждение естества человеческого ложью» [1]. Состояние духовной прелести характеризуется тем, что человеку кажется, что он достиг определённых духовных высот вплоть до личной святости. Такое состояние может сопровождаться уверенностью человека в том, что он общается с ангелами или святыми, удостоился видений или даже способен творить чудеса. Впавшему в духовную прелесть человеку на самом деле могут являться «ангелы» или «святые», на самом деле являющиеся демонами, выдающими себя прельщаемому за ангелов или святых. Также впавшему в духовную прелесть действительно могут быть видения, на самом деле наведенные демонами или являющиеся обыкновенными галлюцинациями. В состоянии прелести человек очень легко принимает ложь, являющуюся следствием демонического (бесовского) внушения, за истину. .

— В общем, не просто нам было все это понять, с ходу. У нас устоявшееся, худо-бедно, мировоззрение. Поэтому определенные фильтры в голове. Что-то позволяют видеть, что-то нет. Вот.

— И слова, слова, Николай, — встрял я, — они порой все значат. Вот ты говоришь, стражи леса, а у меня сразу нездоровая ассоциация из мира оккультизма. Почему бы просто не сказать — ангелы. К тому же ты говорил, что эти стражи даже Христа знают.

— Ангелы, не ангелы, — вздохнул Николай, — нельзя же всех подряд ангелами называть. А это стражи. Они сами так назвали себя, впрочем, я тоже мог их неверно понять. Ведь я же также субъективен.

— Кстати, помните, как меня здесь сами стражи называют? Я говорил… Не помните?.. Капитаном.

— Ах, да, помним, — ответил я. — Очень красивое прозвище. Только почему Капитан?

— Сам не знаю, — Николай пожал плечами. — Но вы, как хотите; можете звать меня Николаем, можете Капитаном.

— А что, Капитан, мне нравится, — сказал отец Иван. — В некотором роде ты для нас сейчас, действительно, Капитан. Так что и будь им.

— Спасибо, — Николай смущенно кивнул головой, — тогда, на правах Капитана, еще раз, вкратце, поведаю вам о стражах…

Пока Николай описывал стражей, сосны кончились. Местность вновь стала понижаться. Мы пересекли небольшой луг, весь заросший большими и дивными цветами. Подошли к огромным плакучим ивам. Шедший впереди Николай нагнулся, приподнял мягкие струящиеся ветви, украшенные дымчатой апрельской листвой, и вошел внутрь. Следом за ним вошли мы.

Пройдя по нерукотворному зеленому коридору метров двадцать, мы оказались на просторной большой поляне овальной формы. Над поляной нависал высокий, полусферический купол из склоненных друг к другу величественных деревьев, этакий естественный потолок. А сама поляна оканчивалась небольшим возвышением. На возвышение вели вырезанные, прямо в земле, ступеньки. Мы поднялись по ним.