Вадим Булычев - Капитан Брамы

— Возле Брамы, — подтвердил Николай.

— Итак, ко всему добавляется еще и Брама. Этого тоже следовало ожидать. Конечно же, Брама! — отец Иван даже зачем-то хлопнул в ладоши.

— Николай, а ведь ты очень смущаешься, когда разговор заходит об этой аномальной зоне, Браме, — продолжил отец Иван. — Не сложно догадаться, что весь твой конфликт с отцом Василием был именно на почве этого.

— То есть, суровый иеромонах Василий отлучил тебя от Причастия и от обязанностей чтеца в церкви именно потому, что ты ходишь на Браму. И, наконец, где мы познакомились? Возле Брамы.

— Да, Николай, — встрял в разговор я, — помнится, ты там ключик искал.

Николай смущенно опустил глаза:

— Именно в тот день, когда вы меня там увидели, я и нашел… нарукавник. Нашел сразу за Брамой. Потом перед ней решил поискать. И тут вы меня и увидели. А насчет ключика, что мне оставалось делать. Если б сразу все рассказал о находке, боюсь, вы бы меня не так поняли.

— Не переживай, дорогой мой Николай, — отец Иван улыбнулся. — Я не иеромонах Василий. Епитимии на тебя накладывать не собираюсь. Наоборот, рассчитываю, что так, как ты нам хорошо церковную ситуацию обрисовал, так и об этой самой Браме расскажешь. Под свежую чашечку чая, конечно.

— Ну и что б тебя совсем не смущать, Дима поведает сейчас, что он там возле Брамы пережил. А ведь он у нас еще тот борец с антихристовым духом… был. А я пока чаек сделаю.

— Не обращай внимания, — сказал я изумленному Николаю. — Это батюшка шутит. А насчет Брамы случилось следующее….

И я рассказал все, что пережил в тот день возле «холмика с вынутой серединой». И о приснившимся мне в прошедшую ночь сне. Все рассказал.

Пастух смотрел в немигающий круглый глаз Союзника. На холодной стеклянной поверхности огромного зрачка, словно на экране старого телевизора, бежали черно-белые картинки.

Вот антихристов поп со своим помощником скрючились от холода над камином. Им голодно и тревожно. Темно-серый студенистый кокон колышется над их головами, проникает змеевидными спиральками в душу, леденит сердце, обескрыливает мысли…

Да, Снеговики поработали неплохо. Задумка удалась. И без того холодное после зимы здание удалось сделать совсем ледяным, неприветливым, необитаемым. Словно это не общага, а развалины на заброшенном пустыре, куда луч солнца ни разу не проникал. Холодно, бр-р-р, тоскливо, что надо!

Уже сегодня можно было начать внушать попу мысли плюнуть на все и бежать, бежать, уносить ноги, пока жив! Бог с ним, с этим заданием епископа — только бы выжить самому, не помереть с голодухи. Уже сегодня…. Если б, если б ни этот хлюпик!!! Проклятый Колька из Брамы!!! — Пастух с трудом сдерживал ярость — Все труды насмарку! Все!..

Пастух ясно видел: вот, на зеркальной поверхности глаза появляется антихристов поп. Лицо его полно решимости. Студенистый кокон над его головой зыбко вздрагивает и отступает. Поп произносит имя этого хлюпика. Он, видите ли, узнал, где тот живет. Дальше самое плохое — поп с помощником начинают молиться!

Снеговики бежали сразу.

… Что с них взять, тупые создания, неприглядные духи; нечто среднее между давно нестиранной простынею и куском холодца. Кто их назвал снеговиками? Ничего общего с теми забавными снежными созданиями, которых лепят дети зимой. Ладно. Союзники, молодцы, не растерялись. Призвали помощь. Навалились на попа всем курганом…

Пастух ясно видел этот момент: поп и его помощник руками держатся за спинку кроватей, чтоб не упасть. У попа лицо бледней смерти, капли пота на лбу. Злая черная мгла сдавила, облепила словно кокон, не дает дышать. Вот-вот дело кончится победоносным обмороком. А то и тяжелой болезнью.

И в один миг рухнуло все. Ослепительно сверкнула страшная молния. Свернула именно тогда, когда они призвали Ту, которая, на самом деле, не существует. А потом полыхнуло такое страшное белое пламя, что духи с кургана едва-едва унесли свои мглистые тела. Чары рухнули.

Как же он ненавидит попов! Обманывают, гадят, жиреют на народных деньгах… так еще и сила какая-то с ними! Естественно, исключение из всех правил отец Василий; он молодец, он нашел в себе мужество покинуть эту лживую церковную корпорацию. И великий ангел с ним! Но эти два ничтожества… о, да, он их недооценил. Теперь уже не сбегут с села. Хлюпик с ними. Проклятый хлюпик! Ладно, пойдем иным путем…

Круглое око Союзника закрылось. Больше смотреть было нечего. Светало. Зябко поеживаясь от холода, Пастух отпустил Союзника. Большая птица тенью скользнула над лесопосадкой.