Светлана Графная - По закону перелетных птиц

Лерга обиженно замолчала, не найдясь, что ответить.

– Все сюда, сюда! Здесь стекольщик!!!! - вдруг всколыхнулась толпа.

Народ дружно кинулся на зов, побросав товар и споры. Лерга вопросительно посмотрела на Ристанию. Та пожала плечами:

– Идем. Сходить с ума - так весело и шумно!

Стекольщиком оказался молодой вихрастый парень, лихо заломивший кепку на ухо и быстро, с прибаутками расставлявший аппаратуру: небольшой проектор, подзаряженный тремя напитанными магической энергией кристаллами, и длинное белое полотно, развернутое прямо на боку одного из прилавков.

Расставив все по местам и вставив первую стекляшку с картинкой, он лукаво повернулся к толпе набежавших зрителей и речитативом завел:

– Вот я вам буду спервоначально показывать и рассказывать иностранных местов, разных городов, городов моих прекрасных. Города мои прекрасны, не пропадут денежки напрасно. Города мои смотрите, а карманы берегите…

И так далее, в том же духе. Собрав с безропотных зрителей по медяку, стекольщик показал со всех сторон знакомую люду столицу, пару ближайших городов, а за дальнейшее затребовал ещё по медяку. Часть зрителей мрачно выругалась и ушла, прочие, поворчав, заплатили.

– А вот город Фрадриж! Туда приедешь - тотчас угоришь! Наша именитая знать ездит туда денежки мотать!

Ещё по медяку парень затребовал за показ королевских покоев, но тут уж никто и не возмущался: посплетничать о короле - дело святое! Лерга, не задумываясь, отдавала монеты и пожирала глазами все картинки, жадно прислушиваясь к неуклюжим, но забавным присказкам-стихам. Всё для дисцитии было внове: и яркие картинки, и язвительные прибаутки. Сам факт, что имя короля может запросто трепаться на какой-то пустячной ярмарке, причем отнюдь не в форме восхваления, был для Лерги шоком.

Ристания исподлобья наблюдала за девушкой, добродушно усмехаясь при виде её удивления. Она-то знала все минусы далекой, оторванной от мира и людей Обители, где по хмурым коридорам бродят тонкие тени в серых плащах. "Нечего потакать! Разбалуются!" - говорил домн Директор, подписывая очередной запрет на самостоятельное посещение городов и вообще отсутствие в Обители. И никто не брал в расчет то, что выпускник Обители, привыкнув за пятнадцать долгих лет к серо-черной гамме цветов и строжайшей дисциплине, оказывался просто оглушен обрушившимся на него многоголосым и разноцветным, пестрым в бесконечном многообразии миром.

– Вот покои короля, королевская семья, вот клинок и вот броня. И… простите вы меня: где король - не знаю я! - парень озабоченно огляделся, пошарил в карманах и уже не в рифму, но очень расстроено и виновато пояснил: - Стекляшку где-то посеял, осел…

– Потерял, так ворочай деньги! - заворчали зрители, угрожающе надвигаясь на стекольщика. Тот, не будь дурак, тут же подхватил проектор, оставил толпе на растерзание белую тряпку - и улизнул, затерявшись между рядов и прилавков.

– Спектакль окончен в связи со скоропостижной смертью главного актера. Все претензии - к виновнику, - философски заметила Ристания, подхватывая Лергу под локоток и помогая ей выбраться из толпы. - Ну что, понравилось?

– Эээ… Да, - призналась дисцития. - Только…

– Что?

– По-моему, нам нужен материал для сочинения, - осторожно напомнила девушка.

Бывают такие люди, которым чувство ответственности не дает расслабиться даже во сне. С такого станется сесть в гробу посреди похоронной процессии в его честь и озабоченно поинтересоваться, не забыли ли погасить печь перед выходом - а то, неровен час…

Ристания с каким-то задумчивым сочувствием скользнула взглядом по лицу Лерги. Помедлив, кивнула, словно и не для дисцитии, а в такт собственным мыслям.

– Да, конечно. Молодец, что напомнила. Идем!

Плеснули полы плаща - и через несколько рядов они оказались за пределами ярмарки. Лерга с сожалением вздохнула. Такого буйства красок и звуков она не видела уже давно, и возвращаться в серо-черную рутину дисцитии Обители было тоскливо.

– Ничего, хорошенького понемножку! - отрезала Ристания, угадав её мысли. - С ума сходить тоже нужно постепенно. Для пущей надежности.

Стражник у ворот тяжело вздохнул и оперся больной головой о копье. Он страдал от унижения и похмелья. Похмелье было результатом вчерашнего развеселого празднества в честь назначения шурина десятником, а унижение - результатом похмелья, ибо с раскалывающейся на части головой достойно отвечать на ругань и издевки жены он был не в состоянии, чем эта ничтожная женщина подло пользовалась, причем так рьяно, что в курсе были все соседи. Мрак…