Геннадий Борчанинов - Час испытания

Оба крестьянина, толкаясь в дверях, выбежали из хаты. Судя по звукам, они избавлялись от завтрака. Гарольд, зажав рот и нос, последовал за ними. Мужики блевали, давясь слезами и хрипя от ненависти. Блевать уже было нечем, но желудки выворачивало от одного только воспоминания о том, как именно умерли их родные. Следопыт понял, что до конца дней не забудет этой картины.

— Я... убью...её... — сквозь слёзы хрипел Лукаш.

Гарольд с тихим шелестом обнажил меч.

— Покажи мне, где она живёт.

Гончар указал на невзрачную покосившуюся хатку, покрытую соломенной крышей. Охотник кивнул и неспешно отправился к ней.

Грязь хлюпала под ногами, засасывая в себя, словно не пуская к цели. Ветер неожиданно жестко ударил в лицо внезапным порывом. Казалось, сама природа не хотела, чтоб ведьма была мертва.

Уже через несколько минут Гарольд стоял у нужного порога. Низенькая дверь угрюмо щерилась подгнившими досками. Дождь застучал всё сильнее, косые струи били по лицу, словно плеть. Гарольд дёрнул за дверную ручку и вошёл.

— На смерть идёшь, сынок, — старуха стояла спиной к двери, копошась в своей сумке. Освещённая несколькими свечками, она отбрасывала жуткую тень сразу на несколько стен. Потолок был увешан всевозможными травами и кореньями, резко пахло кровью и чем-то терпко-сладким.

— Такие как ты — не должны жить, — процедил охотник, готовясь к решающему удару.

— Она сама хотела заместо дочери помереть. Не успела я, дитё раньше преставилось, — голос ведьмы, казалось, раздавался со всех сторон сразу.

Резкий порыв ветра с силой захлопнул дверь. Тени сгустились, расползаясь по стенам. Старуха обернулась и посмотрела Гарольду прямо в глаза.

Черные зрачки затягивали, словно в водоворот. Охотник чувствовал, как сгущается тьма вокруг него. Голос ведьмы звучал у него в голове.

"Уходи, пока можешь, сынок... Тебя не должно быть здесь, в этом краю... Бедой окончится твое путешествие... Брось меч, уходи..."

Последние слова вывели охотника из ступора. Призывы бросить меч он слышал тысячу раз, и выработал привычку лишь сильнее сжимать рукоять и бросаться в атаку. Старуха в ужасе отпрянула, но деваться было некуда, мощный выпад проткнул её насквозь. Гарольд, не отрываясь, смотрел в угасающие бесцветные глаза знахарки. Они не выражали ничего, кроме животного страха.

Он очнулся через несколько минут, когда ведьма ушла к богам или демонам, следом за своими жертвами. Гарольд с отвращением вытер клинок и вышел, напоследок запалив избу. Дождь превратился в мелкую противную морось, и влажные брёвна дома громко трещали, когда их лизало пламя. Когда обвалилась крыша, охотник протиснулся сквозь толпу зевак и отправился к Кислому.

Старик сидел на завалинке, невидящими глазами глядя в пустоту. Охотник присел рядом.

— Всё, — уставшим голосом произнёс Гарольд.

Гончар кивнул.

— Я пойду, наверное.

Гончар снова кивнул.

— Сейчас, заберу сумку с посохом.

Гончар кивнул в третий раз. Следопыт, зажав рот и нос, прошёл в сени. Там сидел Лукаш в обнимку с бочонком вина. Пройдя в хату и стараясь не смотреть на трупы, он забрал свои вещи и вышел на свежий воздух. Его мутило, желудок то и дело подкатывал вверх, к глотке, но Гарольд терпеливо сдерживал позывы. Старик так и сидел на завалинке, не меняя позы.

— Прощай, Кислый, — глухо пробормотал следопыт.

Гончар кивнул.

Над воротами города висел щит. Белый конь на красном поле. Путник в чёрной рясе усмехнулся. Еще чуть-чуть, и этот герб сотрётся из памяти жителей этого края. Будут помнить его лишь те, кто будет править. Каждый день они, лучшие из лучших, прибывали сюда, в одинаковых чёрных плащах, а стража даже ничего не заподозрила. Вот и сейчас они следили только за конными, прикидывая, сколько денег можно затребовать за лошадь, и сколько можно утаить для себя, в обход графской казны. Ничтожные болваны. Мужчина натянул капюшон и спокойно прошёл в ворота. Бездельники в красных геральдических плащах-сюрко даже не обратили внимания на очередного пешехода.

Пройдя внутрь города, он осмотрелся. Улица, мощенная булыжниками, оружием толпы, была запружена разномастными горожанами: купцами, ремесленниками, нищими, и прочим рабочим людом. Уличные торговки наперебой предлагали своё барахло, попрошайки укрывались от дождя вдоль стен, патрули охраняли спокойствие, выискивая карманников и грабителей. Скоро всё здесь изменится, и мужчина в чёрной рясе страстно желал этого.