Агата Бариста - Три королевских слова

— Хватит. Пора.

Мы вышли в коридор и встали перед зеркалом. Глядя на отражение Кайлеана, я заметила, как он бледен и напряжен.

Мне стало страшно заранее.

Он протянул руку, я вцепилась в нее как клещ. По-моему, теперь проще было оторвать Кайлеану конечность, чем стряхнуть меня с нее.

Глядя в зеркало, он нараспев произносил слова заклинания, одновременно рисуя на поверхности знаки перехода. Знаки какое-то время сохраняли свои очертания, а потом растворялись, как след на воде.

Кайлеан продолжал заклинать, но ничего не получалось.

Мое сердце отчаянно колотилось, меланхолия развеялась как дым. Теперь я страстно желала вырваться на свободу.

Наконец знаки перестали исчезать, а остались на стекле в виде причудливых вмятин. И тогда зеркало замерцало, покрылось рябью, Кайлеан шагнул вперед, потянув за собой меня. Холодная поверхность нехотя поддалась и поглотила наши тела.

Назад, в «карман бога», мы не вернулись.

…Ослепляющие ртутные переливы окружали со всех сторон, метались в хаотическом беспорядке. Сполохи были такими яркими, что я невольно прищурила глаза до щелочек, следуя за Кайлеаном почти вслепую. Хотелось убежать от мучительного блеска как можно скорее, но передвигаться было трудно, будто окружающая среда имела плотность воды. К счастью, «зеркальный» период длился недолго.

Сумасшедшее сияние, сопротивление воздуха — все вдруг разом исчезло, мы оказались в начале короткого коридора. Стены, пол, полукруглый потолок были покрыты чем-то серым. Бархатистое покрытие состояло из шевелящихся ворсинок, они слабо фосфоресцировали. После зеркального блеска бледный рассеянный свет казался слишком тусклым, но для глаз это была отрада.

Коридор заканчивался тупиком, глухой округлой нишей, но Кайлеан поднял свободную руку в отталкивающем жесте и двинулся вперед быстро и уверенно. Очертания ниши начали плавиться, тупик отдалялся на глазах. Происходившее было похоже на действие тепловой пушки, проделывающей проход в слое плотного снега. Что-то похожее я видела совсем недавно…

По мягкому полу Кайлеан шагал плавно, сосредоточенно глядя вдаль; я еле за ним поспевала. Конец коридора все отодвигался и отодвигался, мы все шли, шли, шли в сером безмолвии без окон и дверей.

Никаких обещанных Кайлеаном опасностей не наблюдалось.

Когда скука стала ощутимой, я приступила к исполнению классической мантры путешествующих пешком.

— Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет! — беззвучно выкрикивала я, стараясь шагать в ногу с Кайлеаном.

Потом приступила к следующей:

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!

Какое-то время кричалки действовали бодряще… пока не начало казаться, что окружающее пространство уменьшилось. Вскоре пришло убеждение, что мне не кажется — потолок действительно опустился и стены придвинулись.

Я немного забежала вперед, чтобы заглянуть Кайлеану в лицо. Оно не выражало ничего, кроме суровой сосредоточенности. Это меня немного успокоило, хотя потолок все опускался. А вскоре начал приближаться и тупиковый конец коридора.

Когда кайлеановская макушка начала почти касаться потолка, он остановился, опустил руку и выдохнул:

— Все. Слишком много сил отнимает. Выходим из безопасной зоны. Помните о правилах?

Я кивнула.

— Хорошо. Тогда идем.

Он повернулся и шагнул прямо в стену. Я, мысленно пискнув, последовала за ним, и — после краткого мига темноты — мы очутились на шумной городской улице.

По обеим сторонам узкой улицы возвышались небоскребы, отчего казалось, что мы вошли в глубокое ущелье. Был темный дождливый вечер, но мрак рассеивали огни фонарей и световой рекламы. Разноцветное сияние отражалось в лужах, мокрый асфальт блестел, пешеходы под зонтиками бежали мимо, не проявляя к нам интереса.

«Что это за город? Нью-Йорк?» — гадала я, пока не заметила, как на уровне верхних этажей проносятся не виданные мной прежде летательные аппараты.

Кайлеан, задвинув меня за спину, пошел против людского потока. Сначала ему удавалось довольно ловко лавировать среди встречных, но постепенно их количество увеличилось, столкновений было не избежать. Если раньше никто не обращал на нас внимания, то теперь пешеходы проявляли неуклюжую, но назойливую агрессию — они, проходя мимо, толкали Кайлеана, пинали, некоторые гортанно выкрикивали что-то непонятное, но явно злое.

Особенно меня поразила одна дама: тучная, в возрасте, она принялась маячить перед Кайлеаном и тыкать в него острой пикой сложенного зонтика, попутно пытаясь ударить объемистым пакетом. Поскольку одновременно на Кайлеана нападала еще пара прохожих, он еле успевал отбиваться единственной свободной рукой, не в силах миновать препятствие. Над прыжками и ужимками дамы можно было бы посмеяться, если бы не ее глаза — белые, пустые, постоянно съезжающие куда-то в сторону. Она тяжело дышала, из красного накрашенного рта брызгала пенистая слюна…