Борис Сапожников: Война Львов [СИ]

— Кто ваш командир?! — Я и сам не заметил как подлетел к нему и ухватил несчастного солдатика за грудки. В те юные годы я только начал обретать ту силу, из-за которой северяне меня прозвали Эриком Урсой (на их языке медведем), но измученному вестовому хватило и их. Он болтался в моих руках, как марионетка из кукольного театра, у которой перерезали разом все нитки.

— Майлз Фар-роу, — только и сумел, отчаянно клацая зубами в такт моим встрясками, выдавил солдатик.

Александр из-за своих постоянных физических упражнений был ещё сильнее меня и без труда вырвал из моих рук мотыляющуюся туда-сюда гонца, ещё двое моих приятелей-кадетов повисли у меня на плечах.

— Это мой брат, — прохрипел я, объясняя своё по крайней мере странное поведение. — Там мой брат!

— Сэр Винсент, — обратился к коменданту Алекс, — мы должны им помочь.

— У нас нет сил для этого, — покачал головой тот. — Мы понесли слишком серьёзные потери за время дежурства в этом замке. Если я сниму людей с охраны, то тут попросту никого не останется. Кроме вас.

— Мы отправимся туда, — твёрдо заявил Алек. — Мы — кадеты Гартанга и присланы сюда воевать.

— Это — безумие! — воскликнул Винсент. — Я этого допустить не могу!

— Мы в подчинении у сэра Альберта Ольгота, — отрезал Алек, — а в его отсутствие среди нас, кадетов, командиром являюсь я. Так что запрещать нам что-либо вы, сэр Винсент, не можете.

— Алекс, — я уже пришёл в себя и мог размышлять вполне здраво, — там, конечно, мой брат, но и гибнуть за так — глупо.

— Мы воевать сюда приехали или как? — ожёг меня взглядом он.

— Воевать, а не гибнуть! — встрял один из кадетов, наш друг Уильям Гаррот, славившийся осторожностью, но не трусостью. — Что мы можем противопоставить рабочей бригаде "покойников"?

— Да что мы тогда будем за рыцари, если не выйдем из-за стен замка ради спасения своих товарищей! — Зажигательные речи, поднимающие и солдат и нобилей в на бой Алек умел уже тогда.

Пристыжено опустил голову сэр Винсент, Гаррот в раздумье потёр затылок, а после ударил кулаком по раскрытой ладони, приняв решения. Я же был полностью на стороне Алека, у той безымянной речки как-никак убивали моего брата. Все кадеты, собравшиеся во внутреннем дворе замка Мольт, как один бросились к своим коням, седлать их в дорогу. Доспехи мы хранили во вьюках, которые всегда лежали на специальном складе неподалёку от конюшен, чтобы их всегда можно было либо навьючить как можно скорее на лошадь, либо — на себя.

— Далеко до той деревушки? — уже спрашивал тем временем у солдатика Алек.

— В милях не знаю, а так вроде с полчаса ехал, — прохрипел приходящий в себя гонец. — Если надо, я вас доведу.

— Сможешь? — поглядел на него Алек.

— Александр, собирайтесь сами, — бросил ему сэр Винсент. — Я не могу бросить Мольт, но десятка три человек выделю. Сержант Виллис, собирай своих орлов, поступаешь в подчинение к кадету Александру Руану. Десять минут на сборы!

Старый сержант, бывалый ветеран Виллис только кивнул в ответ, оглушительным свистом созвав людей. Алек же подхватил меня и мы вместе бросились к складу с доспехами. Помогая друг другу, мы упаковались в доспехи, правда по приказу командира отказавшись от тяжёлых панцирей и ножных лат.

— Наша сила будет в скорости, — объяснил Алекс, — доспехи будут сильно тормозить нас и в пути и при атаке. Копий не брать! Это будет не рыцарская схватка или турнир, а бой без правил. Помните это, парни!

И вот мы выехали, звеня кольчугами и конской сбруей, во внутренний двор замка Мольт, где нас уже ждали три десятка воинов под предводительством сержанта Виллиса, все при мечах и арбалетах. Алек кивнул ему, отдавая приказ следовать за нами. Ворота отворились перед мордами наших коней и вот сотня с лишним кадетов отправлялись в свой первый настоящий бой. Описать состояние, в котором пребывал тогда, я детально описать не смогу. Возбуждение от того, что вот оно, наконец, дело, подлинное — не турнир, какие часто проводились между кадетами и мало чем отличались от обычных тренировок; и не учебный бой с затупленным оружием и толстенными доспехами, сковывавшими движения. Но одновременно и какая-то флегма, странная апатия, охватившая меня с того мига, как я окончательно принял решение.

Придерживая шлем левой рукой, в привой я сжимал поводья коня. Ехали мы шагом, нечего зазря гнать лошадей, они у нас боевые, а не вьючные, и люди сержанта без труда поспевали за нами. Однако так мы приедем только к шапочному разбору и застанем одни лишь трупы. С этим я и обратился к Алеку.