Борис Сапожников - Исповедь безумного рисколома

— Приветствую вас, граф, — произнёс я, складывая руки на груди.

— И я приветствую тебя, — ответствовал он, не соизволив слезть с седла. — Я видел здесь одного теплокровного как ты, он скрылся, услышав стук копыт моего коня, думал, что я не знаю о нём.

Почему у меня были стойкие подозрения, что этот теплокровный да Коста?

— Что привело графа на эти руины? — спросил я.

— Дела Алого Анклава. — На большее я и не рассчитывал. — А тебя?

— Приказ начальства, — с мстительным удовольствием бросил я.

Огненная грива кошмара вспыхнула, ослепив меня. Вампир был раздражён моим дерзким ответом, на что тут же отреагировал его скакун.

— В твоей крови я чую магию, — стараясь успокоиться, как можно медленнее, произнёс граф. — Давненько такого не бывало. Вы отказались от магии много лет назад, почитая злом. По-моему, это просто глупо, наш народ практикует её и всё идёт своим чередом.

— Многие из нас, людей, почитают злом вас. Кстати, двое таких ходят по Брессионе. Это клирики высокого ранга, инквизиторы.

Говоря это я не столько предупреждал вампира, сколько старался отвадить его от симпатичных мне священников, искренне не желая их столкновения, в исходе которого уверен не был.

— Благодарю, — кивнул граф, — и в ответ предупреждаю — по городу разгуливает ренегат из нашего племени.

И он толкнул кошмара пятками, направляя мимо меня.

— Постойте, — рискнул я всё же окликнуть вампира. — Вы ведь с поверхности? Где можно выбраться?

— В двух милях, — он махнул рукой за спину, — сильно просела почва. Я легко спустился, не слезая с седла. — И зацокали неподкованные копыта.

Я же, наконец, занялся гримуаром, угол которого весь разговор больно упирался мне в щиколотку. Раскрыв увесистый том, я уселся на пол, прислонившись к стене. Замочек клацнул — и я раскрыл книгу. Это более всего напоминало транс, я не видел седого мага, однако время снова становилось для меня, как перед схваткой с личом. Я листал страницу за страницей и в памяти отпечатывались новые знания и заклинания, одновременно вспоминались приобретенные в первый раз. Убив лича, я неким образом поднялся на новую ступеньку силы, изучив гримуар — новое мастерство, теперь я мог не только вылечить банальные царапины, ушибы и отравления трупным ядом, в мой арсенал вошли ослабляющие и атакующие заклинания — разные огненные шары, молнии и лучи плазмы.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что так и сижу у стены, а гримуар пропал без следа. Припомнив направление, небрежно указанное вампиром, я поднялся и зашагал туда. По дороге наткнулся на тот самый меч, которым прикончил лича, клинок его почернел, серебряная кромка стала аловато-багровой. Я сунул его за моя, хотя что-то в нём весьма насторожило мои обострившиеся чувства, которым не было названий. Я уже собирался идти дальше, как вдруг что-то привлекло моё внимание. В куче праха, оставшейся от зомби, лежал Рукба — видимо, он вывалился из-за пояса Ромео, когда он упал на землю под напором монстров. Присовокупив его к осквернённому мечу, я двинулся дальше, пожалев об утраченном баделере.

Выбрался я в районе близком к Городу сеньоров, крепкие особняки и дворцы которого более-менее уцелели, хотя и их основательно потрепало. Втянув свежий воздух раннего утра полной грудью, я сладко потянулся всеми суставами, заставляя их скрипеть и щёлкать. До чего же приятно вновь увидеть небо над головой вместо истекающего капелью потолка!

Всё, хватит наслаждаться, пора и о деле подумать. Я зашагал вперёд

Внимание моё привлекло хлопанье крыльев и истошные вопли, похожие одновременно на птичьи и женские. Я побежал на звук, выхватывая на ходу меч. В одном из переулков неподалёку от выхода из подземелья я стал свидетелем преинтереснейшей сцены. На мостовой стоял на коленях юноша с бледным лицом и льняными волосами, его шикарная, удивительная для руин, одежда была залита кровью, он прижимал к шее ладонь в кожаной перчатке, а над ним чёрными воронами вились гарпии — полуженщины-полуптицы, это они издавали заинтересовавшие меня звуки. Грязные твари вызвали у меня прилив возмущения, в один миг переплавившегося в ярость. Я дал ей волю — и она сорвалась с пальцев левой руки, которую я навёл на гарпий, сам того не заметив, — десятки огненных шаров устремились в них, запахло горелым мясом и палёными перьями. От гарпий остались лишь пепел, который развеивал свежий ветер.

Юноша же так и остался стоять на коленях, словно вокруг него не творилось Баал знает что. Вкруг ног его уже образовалась внушительная лужа крови. Однако он сумел сделать над собой усилие — и поднять на меня лицо с тонкими чертами, в глазах пытала такая мольба, что я не сумел удержаться. Губы практически помимо воли прошептали исцеляющее заклинание, но результат его оказался совершенно неожиданным. Юноша скривился от боли, рот его исказился словно в смертной муке, глаза запылали.