Борис Сапожников - Исповедь безумного рисколома

Умяв облюбованную лепёшку, я присел на длинную лавку, стоящую рядом со столом и потянулся к оловянному стакану. Удивительно, но в нём оказалась вода, а не вино, что совсем не похоже на доблестную тюремную стражу, не числилось среди них трезвенников. Я взял вторую лепёшку и съел её, запив водой, и уж было собрался приниматься за мясо, когда в косяк дверного прохода постучали.

Я тут же взлетел на ноги — фальката в одной руке, недоеденная лепёшка — в другой; будь у меня арбалет, точно выстрелил бы на звук. А вед на пороге стояла Лучия Мерлозе собственной персоной.

— Привет, — бросила она мне, всходя. — Ты бы с едой полегче, не понял из чего она?

— Ты о чём? — совершенно сбитый с толку столь странным вопросом, я воззрился на лепёшку. Все гневные речи и ехидные замечания в её адрес разом вылетели из головы.

— Огра ты видел, — усмехнулась Мерлозе, — не видеть не мог. Так это его логово. лепёшки из костной муки, а мясо — думаю, сам уже понял. — и она швырнула в меня чем-то, что лежало у остывшего очага.

Я легко поймал этот предмет, отбросив лепёшку прочь — это оказался человеческий череп. Вот тут-то всё встало на свои места — и я едва успел добежать до отхожего места. Вроде бы и съел немного, а рвало меня долго и страшно, казалось, сейчас вывернет наизнанку. Обратно к столу возвращался, ковыляя как паралитик. Мерлозе устроилась по другую его сторону с фальшиво участливой улыбочкой. Я плюхнулся напротив, картинно сплюнув на пол, и приложился к стакану с водой. Да уж, следовало бы догадаться сразу, огры вина на дух не переносят.

— Хорошо хоть до мяса не добрался, — прохрипел я. — Спасибо за предупреждение.

— Всегда пожалуйста, де Соуса, — всё ещё улыбаясь произнесла она. — Вижу, Брессионе уже поиграл с тобой.

— Не без того, а вот ты что здесь делаешь?

— Работаю, — пожала плечами Мерлозе, — я аналитик, не забывай. Я собираю информацию о Брессионе и Культе Кайсигорра, а в особенности, его предводителях — Лосстароте и Хардине.

— Ты назвала их Ожидающими, кажется, — припомнил я.

— Они заявляют, что ждут возвращения Кайсигорра, — подтвердила сеньора аналитик, — но чтобы легендарный маг вернулся, надо совершить определённые, неизвестные мне действия и посетить какие-то места — Брессионе первое из них. Что самое интересное, на спине Лосстарота имеется странная татуировка в виде стилизованного ключа, а ещё — у него нет обеих рук, латные перчатки вместо них.

— А почему, спрашивается, Кайсигорр? — пожал я плечами. — Почему бы не Марлон, который привел к власти короля Ричарда Драгонета, объединившего под своей рукой весь Страндар? Лосстарот ведь родом оттуда, как и Хардин.

— Мужчины, — с весёлым сожалением бросила Мерлозе. — Ты и не заметил, что у Лосстарота волосы обесцвечены и выкрашены. А то что говорил он по-иберийски чисто, без акцента, не заметил? В отличии от Хардина, у которого ярко выраженный страндарский выговор.

— Так даже. — Я был впечатлён и решил удивить Лучию. — Могу добавить ещё один штрих к его портрету. Я всадил ему в сердце болт, что ничуть не смутило его. Он вырвал его из груди и выпрыгнул в окно, как ни в чём не бывало.

— Очень интересно, — покачала она головой. — Этот знак на его спине, — задумчиво произнесла она, — дело в нём.

Мы надолго замолчали, думаю каждый о своём, пока я наконец не спросил:

— Почему ты бросила меня в погребе замка?

— Мы, аналитики, как и вы, рисколомы, предпочитаем работать в одиночку, так проще.

— Кстати, о рисколомах, — вспомнил я, — опасайся де Каэро. В нашу последнюю встречу он первым делом рубанул меня, а после — не пожелал разговаривать и продолжал тыкать меня мечом.

— Ладно, услуга за услугу, — кивнула Лучия, поднимаясь, — ты предупредил меня, я — тебя. По городу бродят наши знакомые клирики.

— Натрепались, выходит, святые отцы. — Я последовал её примеру. — Ну да Господь им судья. Ты налево, я — направо, так, Лучия?

— Почему я всегда налево? — усмехнулась она и покинула злополучную караулку.

Я вышел следом и двинулся в противоположную сторону, ни раз не обернувшись.

Катакомбы кончились вскоре, к моему великому облегчению. Правда на поверхность я не выбрался, лишь нашёл одно из убежищ на случай осады, однако выход из него оказался завален, что немало огорчило меня. Зато там обнаружился вполне сносный запас пищи и вина. Я трижды обыскал убежище в поисках малейших следов пребывания огров, но не нашёл таковых и с удовольствием, пускай и не без подозрений, принялся за еду. От вина, выпитого на пустой желудок, я мгновенно захмелел, а от обильного воздаяния чувству голода, — меня мгновенно потянуло в сон. Я непозволительно расслабился, разрешив себе на мгновение смежить веки.