Борис Сапожников - Исповедь безумного рисколома

Повинуясь неуловимому наитию я швырнул свой меч в спину адрандцу, совершенно наплевав на собственную безопасность. Гусар шатнулся вперёд, задев сражавшегося рядом. Ромео не преминул воспользоваться этим, одним движение прикончив задетого гусара, шагнул в сторону, прикрываясь оседающими телами, и рубанул третьего адрандца по голове. Оставшиеся двое не стали для него серьёзными противниками. Мне же следовало подумать о себе.

На меня как раз налетел дюжий детина со щитом топором. Он был силён, но удивительно неуклюж. Я без труда сумел схватить его за обух и, используя инерцию его же замаха, отправил здоровяка за стену — в недолгий полёт. Обернувшись на движение, я лицом к лицу столкнулся с Ромео, на сей раз он был больше похож на демона Долины мук, залитого кровью грешников.

— Ваш меч, сеньор, — улыбнулся он мне, — вашу руку! Отныне вы мой друг!

Я принял меч из его рук. И мы продолжили бой.

В тот день Магбур пал.

С тех пор прошло уже семь лет. Я успел жениться по любви и потерять жену и ребёнка, — они погибли от рук бандитов, после этого я всерьёз подумывал о самоубийстве и выбрал самый экстравагантный способ — подался в рисколомы. Однако мне не повезло. Я работал в Отделе особо опасных криминальных операций больше пяти лет, перебывал во многих странах нашего мира — Адранде, Билефельце, Вольных княжествах, Карайском царстве и даже далёком Халинском халифате; и неизменно оставался в живых, возвращаясь домой, где меня, в общем-то, никто не ждал, кроме начальства.

Вот и тогда я отлёживался после одной "операции" в Хоффе — столице Билефельце, откуда едва сумел унести ноги, уходя от облав, мелким ситом просеивавших квартал за кварталом. Я сдал выкраденных документы в Отдел обработки информации, а после заперся в квартире, которую снимало для меня Братство, в компании нескольких ящиков креплёного вина и нехитрой закуски. А что? Общеизвестно, вино помогает восполнению кровопотери, а уже крови-то я потерял, поверьте, предостаточно, так что чем больше выпью — тем лучше.

На душе было гадко и противно, как обычно, после очередной "операции", слишком уж много всего пришлось сделать, о чём хочется позабыть, залить вином…

Но напиться мне не дали. Щёлкнул замок, распахнулась дверь, — на пороге стоял Луис де Каэро, как и я рисколом, можно сказать мой приятель — ибо друзей у оперативников нашего Отдела быть попросту не может, жизнь у нас такая, если это можно назвать жизнью.

— Отдыхаешь? — спросил он.

— Имею право, — буркнул я в ответ. — Две недели.

— Поднимайся, — усмехнулся он в ответ. — Команданте зовёт.

И чего ему понадобилось? Команданте, как между собой мы звали Алессандро де Сантоса графа Строззи, шефа Отдела особо опасных криминальных операций, при дворе он был больше известен как Тень тени — и прозвище это носил по праву. Очень редко он вызывал рисколомов, отрывая их от заслуженного отдыха. А значит стряслось нечто из ряда вон выходящее.

— Я не в состоянии, — протянул я, выкладывая последний козырь, — слишком много выпил.

— Врёшь, — уличил меня Луис. У тебя стакан, а значит ты выпил не дольше пяти бутылок своего лузского креплёного. Для тебя это — капля в море.

Луис оценил бутылку, стоявшую на столе, неодобрительно поцокав языком, он был любителем хорошего белого вина, в частности шипучего адрандского (хотя до недавнего времени употребление последнего особым эдиктом приравнивалось к государственной измене). Я же предпочитал кое-что покрепче.

Рыцари мира были организацией весьма практичной, наши квартиры, к примеру, располагались всего в полуквартале от здания, занимаемого отделом, — и так во всём. Иногда это раздражало, но вот сейчас это было довольно удобно. Итак, спустя всего четверть часа, мы с Луисом предстали пред светлы очи Команданте.

Алессандро де Сантос граф Строззи совершенно не был похож на иберийца, да и вообще был человеком контрастным. Бледная с нездоровым оттенком кожа, водянистые глаза и светлые волосы мало сочетались с богатырским телосложением и взрывным темпераментом, который он всегда умел усмирить в одно мгновение, если того требовали обстоятельства, а также способностью прощать чужие и признавать собственные ошибки.

— Не стану брать с вас страшных клятв и грозить карами господними, — начал он и я понял — дело серьёзное донельзя, — сами всё и без меня знаете. — Команданте минуту помолчал, мы с Луисом ждали. — Брессионе — бывшая столица Салентины, подаренная ею Иберии после заключения союза, так и названного Брессионским. Что вы о нём знаете? — ни с того ни с сего спросил де Сантос, обрывая экскурс в историю.