Святослав Логинов - Многорукий бог далайна

Но на утро третьего дня возле временного лагеря появилось полдюжины воинов.

– Вы оба пойдёте с нами, – сказал командир, глядя мимо Шоорана.

– Я сказитель! – возмутился Шооран. – Ээтгон разрешил мне свободно ходить по всей стране, в том числе и по мокрым местам. К тому же, – вспомнил он, – сегодня общий день, на мокрое могут выходить все.

– Ты видно с алдан-тэсэга свалился, – фыркнул командир. – Дни илбэча давно отменены. Кто их будет соблюдать, когда голод? А правитель Ээтгон как раз и приказал разыскать тебя.

– Я не пойду, – сказал Шооран и сел на склизкий камень. – Если правитель возжелал послушать мои истории, он не должен бояться промочить ноги.

Солдаты растерялись. С полминуты они переминались с ноги на ногу, не зная, что делать, потом командир послал одного из воинов с донесением. Шооран, орудуя костяной иглой, починял прохудившийся жанч. Через полчаса прибежал запыхавшийся гонец, прошептал что-то на ухо старшему. Командир недоумённо пожал плечами, но ничего не сказал. Шооран продолжал рукодельничать.

И он добился своего: из-за тэсэгов показался Ээтгон.

Уже давно молодой правитель не появлялся на людях без охраны, но сюда он пришёл один, телохранители остались возле поребрика. Ээтгон был одет в цамц из соломенной пряжи и такие же тонкие, пряденные из соломы штаны. Башмаки с шипами, взятые, вероятно, у кого-то из солдат, нелепо смотрелись на его ногах. Сделав знак цэрэгам, чтобы те удалились, Ээтгон присел на корточки напротив Шоорана.

– Здравствуй, сияющий Ээтгон, – произнёс сказитель.

– Здравствуй, – серьёзно ответил Ээтгон. – Я хотел говорить с тобой.

– Говори.

Но Ээтгон молчал, и Шооран вернулся к рукоделию. Он успел накрепко заштопать последнюю дыру, когда Ээтгон медленно проговорил:

– Ты, должно быть, последний настоящий бродяга, для которого нет жизни на сухом…

– Почему же? – не согласился Шооран. – Есть ещё неисправимые. Хотя их немного.

– И среди них – илбэч, – заключил Ээтгон. Он помолчал и добавил: – Я хотел говорить с илбэчем.

– Ничем не могу помочь.

– Можешь. Ты наверняка встречался с ним. Если он человек, то он сидел среди охотников и бродяг, слушая сказки о Ване. И вы ещё не раз встретитесь, ведь вы оба ходите по мокрому, а мокрых земель осталось так мало. Значит, он услышит всё, что ты скажешь ему. Так передай: пусть он перестанет строить. Людям больше не нужна земля, им нужен далайн.

– Вместе с Ёроол-Гуем?

– Ёроол-Гуй – неизбежное зло. Но Многорукий – это далайн, а без него нам не прожить. Можно одеваться в солому и шерсть бовэра, можно обойтись без чавги и научиться обрабатывать кожу, не вымачивая её в нойте. Мы научимся делать инструмент из костей умерших родителей и забудем, что такое хитин и рыбий клей. Но мы не сможем существовать без воды.

– Ты, должно быть, пересох, живя в алдан-шаваре, и забыл, что в далайне нет воды. Я её доставал только на сухих землях.

– И всё-таки это так. Хотя влага далайна мало похожа на воду, но вода заключена в ней. Просачиваясь через поры камня, влага очищается и выступает на сухих оройхонах чистой водой. А нечистая часть превращается в нойт и выходит на мокром. Так полагают мудрецы, и в этом есть резон. Иначе как объяснить, почему во время мягмара, когда вскипает далайн, источники наполняются водой?

– Я вижу, ты обзавёлся придворными мудрецами! – заметил Шооран. – Прежде ты смеялся над ними. Я думаю, мудрецы говорят то, что ты хочешь от них услышать, ведь их хлеб в твоей руке. Измыслить можно всё, что угодно. Может быть, наоборот, мягмар происходит оттого, что пришла вода.

– Это не измышления… – Ээтгон покачал головой. – Сейчас многие полагают, что засуха происходит оттого, что земли стало много, а воды не прибавилось. Это не так. Мудрецы не зря едят хлеб, они сосчитали – воды стало меньше. Дюжину лет назад – ты должен это помнить – таких засух не случалось. Тогда далайн был огромен, занимал пространство на четыре с половиной двойных дюжин оройхонов, а сухих оройхонов насчитывалось только четыре двойных дюжины. Вот воды и хватало. Но с тех пор суша выросла вдвое, а далайн усох в шесть раз. Сегодня каждый новый оройхон несёт беду. Ещё немного, и вода не достанется не только полям, но и людям.

– Это правда? – прошептал Шооран.

– Да. Следующая засуха будет ещё страшнее, потому что один из четырёх заливов высушен полностью, да и от остальных осталось одно название. – Ээтгон потёр переносицу и остро взглянул на Шоорана. – Я впервые не знаю, что делать. Я не знаю, известно ли правителям других стран то, что я рассказал тебе, не знаю, надо ли сообщать им об этом. Не знаю, говорить ли народу правду или держать его в неведении целый год. Мне неведомо, о чём думает и что собирается делать илбэч. Возможно, у него свои резоны и ему наплевать на людей. Но мне-то на них не наплевать! Я не могу убить илбэча, ведь тогда, рано или поздно, появится новый и всё начнётся сначала. Мне надо, чтобы этот илбэч перестал строить. Тогда, может быть, что-то удастся спасти.