Джон Холлинс - Золото дураков

Из ниоткуда выскочила изгородь, бросилась навстречу. Ливень лупил вовсю. Билл перевалился через мокрую жердь, шатаясь, кинулся в поле, в спелую высокую пшеницу, способную укрыть от чужих глаз. Колосья хлестали по лицу.

Билл мчался, не раздумывая, заботясь лишь о том, чтобы ставить одну ногу впереди другой, желая убежать подальше, оставив все прошлое за спиной.

В конце концов сумасшедший бег остановило дерево. Похоже, оно не терпело перепуганных глупцов и потому крепко приложило беглеца стволом. Билл воспользовался возможностью плюхнуться на пятую точку и некоторое время не думать ни о чем вообще.

Постепенно он пришел в себя. Но не полностью. Не настолько, чтобы целиком понять и принять произошедшее вечером, но достаточно, чтобы уразуметь: он заблудился, вокруг дождь, а возвращение домой исключено.

Затем побежали больные путаные мысли. Дом сгинул. Потерян навсегда. Так завершилась черная полоса, начавшаяся безумием Фиркина и продолжившаяся смертью родителей. Сгинуло будущее. И все мечты. Уже не отыщешь способ сделать ферму доходной. И не найдешь в деревне хорошую девушку, которая бы стала хозяйкой. Никто не наполнит старый дом светом, любовью и песнями. В одну ночь Билл потерял все, оставленное родителями. У него украли шанс воплотить их надежды.

Что касается будущего… трудно его представить. А лучше и не представлять, а заняться чем-то попроще. Например, определить, куда, во имя пантеона, его занесло.

Когда Билл наконец решил означенную проблему, легче не стало. Скорее наоборот. Он забежал в Брекканский лес, обширный, дикий и дремучий, лежавший к северу от фермы. В Бреккане тяжело ходить и днем, по знакомой тропе. А ночью туда идти попросту идиотизм. Каждая мать рассказывала своему чаду, как опасно в лесной темноте. Там живут гоблины, великаны и кое-кто похуже. Однако сквозь панику пробилась утешающая мысль: никакая погоня в здравом уме сюда не сунется.

Билл задрожал. Ему хотелось под крышу. И отдохнуть. И свыкнуться с мыслью о сгоревшем доме и смертном приговоре. Потому что он подписал себе именно смертный приговор. Слова вроде «добрые» и «понимающие» вряд ли применимы к солдатам на службе у дракона Мантракса. С теми, кто противится их приказам, стражники не сядут за стаканчик горячего меда, чтобы вежливо разъяснить недоразумение. Стражников обычно набирают из типов, решающих проблемы выпусканием кишок и выбрасыванием тебя в канаву. Хотя и тут есть свои плюсы, конечно. Если повезет, друзья отыщут тебя раньше крыс.

Но Билл не чувствовал себя везучим. Отнюдь.

Все тело болело. Но, принимая во внимание усилия, потребовавшиеся, чтобы это тело сохранить, Билл решил идти вперед и найти место, где можно не замерзнуть до смерти.

Шлось медленно. Деревья заслоняли почти весь лунный свет, а оставшийся не очень-то хотел показывать, куда идти не стоит. Камни ушибали ноги, плющ цеплялся за пятки. Сверху капало, безошибочно находя просвет между воротом и шеей.

Когда Билл вышел к скале, он дрожал всем телом. Впереди — отвесная гранитная стена ярдов двадцати высотой, отросток окаймлявших долину гор. Такие скальные гряды часто встречались в долине и нередко служили границей между наделами. Билл знал, что в них нередко попадаются пещеры.

Осталось всего-то найти одну. Желательно без медведя внутри.

— О Лол, отец Всех Наверху, владыка закона и жизни, — молился про себя Билл, пробираясь на ощупь вдоль стены, — ты сегодня нагадил в мой суп. Я не знаю, чем я заслужил такое. Но всем сердцем надеюсь, что ты в своей необъятной милости простишь меня.

Не успел он домолиться, как рука ощутила пустоту. Билл чуть не упал ничком и едва не выругался, но тут же сообразил: это пещера.

«Вот и эффект молитвы, — подумал он. — Спасибо, боже!»

Он ступил под каменную крышу, неимоверно обрадовавшись избавлению от дождя, выдохнул с облегчением, глубоко вдохнул…

Лучше бы он этого не делал.

Такого он не нюхал никогда в жизни. Если тут и жил медведь, то, наверное, здесь же и околел — после долгого жуткого поноса, вызванного, должно быть, неумеренным поеданием скунсов. Тоже, наверное, умерших от поноса. Причем за несколько недель до съедения.

Билл слегка поперхнулся и заколебался. Но в конце концов, кто он такой, чтобы сомневаться в божественной воле? Хотя вонь тухлятины и может привлечь трупоедов, такой смрад сочтет ниже своего достоинства даже ворона. И не то чтобы выбор был очень уж велик.

Вытянув мокрую тряпку из мокрого кармана, Билл прикрыл ею нос и ступил дальше. Вопреки тряпке, вонь усиливалась с каждым шагом. Когда она сделалась невыносимой — хоть и невидимой, но совершенно непреодолимой стеной отвращения, — Билл немного отступил ко входу и улегся. Камень был твердым и холодным, но, к счастью, не питал никаких убийственных намерений. Билл посмотрел на вход, на мир за ним. Во тьме чуть различались деревья: темно-синие пятна среди черноты. Билл отвернулся, передвинулся, устраиваясь поудобнее…