Джон Холлинс - Золото дураков

Фиркин глубокомысленно кивнул.

— Уж я-то знаю, ибо я сведущ в путях богов и людей.

Ярость Балура разгорелась снова.

— Ты настолько же святоша, насколько я пророк! Если пророк хоть когда и был по-настоящему, то теперь он суть очень жареный и хрустящий.

Будучи на три фута ниже Балура, Фиркин умудрился посмотреть на ящера сверху вниз.

— Люди говорят, что ты пророк, — назидательно сообщил старик. — Ты говоришь, что ты не пророк. Это один голос. А у них — пятьдесят тысяч. По счету голосов — ты пророк. Вот тебе демократия.

Терпение Балура лопнуло.

— Это дерьмо! Причем суть последнее дерьмо, которое я чую, если не считать того, которое ты сделаешь от страха при твоей смерти посредством меня или от непроизвольного сокращения кишок после твой смерти посредством меня! А это случается.

Да, Балур видел такое своими глазами. И по правде говоря, не хотел узреть снова.

— Так ты, мать твою, хочешь иметь свое гребаное племя или нет? — прошипел Фиркин.

Чем снова приструнил ярость ящера.

Пятьдесят тысяч, хм. Конечно, всего лишь людей. Но ведь пятьдесят тысяч. Ну по крайней мере сорок пять. Но все — его племя. ЕГО. Аналез сможет многое с сорока пятью тысячами солдат. Очень многое…

И чего? Хорошего или плохого?

Трудно сказать. Но вот упорно кажется, что будет весьма интересно.

Но Летти…

Она мертва. Его племя — мертво. Аналез без племени — мертв.

Но ведь Балур и раньше оказывался без племени. И умирал в пустыне. А потом отыскал новое племя.

— Иди со мной! — терпеливо вздохнув, величественно изрек Фиркин. — Поприветствуй свое племя. Своих людей. В общем, просто своих.

И Балур пошел. Хотя здравый смысл и протестовал. Но что он предлагал взамен? Умирать? Скорбеть, плакать, тонуть в слезах? Но до каких пор? И что потом? Выждать, пока всем станет наплевать?

А людям совсем не было наплевать. Они радостно завопили, завидев его. Они ревели, выли, орали и выкрикивали:

— Пророк! Пророк! Пророк!

Мир затрясся от крика. А когда Балур приблизился, они умолкли, отпрянули. Преклонили колени и склонили головы.

Ящер остановился посреди толпы. Насколько он мог видеть, повсюду мужчины, женщины и дети опустились на одно колено и уставились в землю. Стоял лишь Фиркин. Он раскинул руки, обернулся, и по его лицу расползлась улыбка. И смысл ее был ясен донельзя.

— Гляди, что я даю тебе.

Балур поглядел на трупы драконов, на место, где умерли Билл с Летти, превращенные в жалкие кучки пепла.

А чего бы Летти по-настоящему хотела для своего Балура?

«Ты, большая тупая ящерица, ничего ты не понимаешь! Конечно же, шлюху, пива и хорошую драку», — сказал голос Летти в его памяти.

«А как насчет армии?» — осведомился ящер у голоса из преисподней.

«Тоже неплохо», — согласился тот.

Несколько часов спустя его отыскала Чуда. Он сидел в прежней палатке Билла, которую где-то откопали и поставили вокруг Балура восторженные поклонники. Ему нашли и трон, и драконий рог с элем. Кто-то уже искал шлюху, а насчет драки — так ее найти совсем просто. В этом Балур не сомневался.

Чуда откинула полог у входа, перед которым ящер поставил охранников — здоровяков из армии Консорциума, вооруженных алебардами. Балуру нравилось, когда их живописно смыкали крест-накрест, перекрывая дорогу непрошеным гостям. А за палаткой Балур посадил одного грифона — уж больно эти звери внушительно выглядели.

Но хотя он и сделался могучим вождем, вскочил и бросился к Чуде, крепко облапил ее, поднял. Он и сам поразился тому, насколько рад увидеть ее. Но ведь она шла по этой заварухе с самого начала, локоть к локтю.

— Чуда! — заревел он и добавил, глядя на испуганных охранников. — Эля! Много больше эля!

В его крепких объятиях Чуда вежливо прокашлялась. Балур слегка смутился и поставил ее наземь.

— Так я обрадовался тебя увидеть, — пояснил он виновато, но тут же подумал, что пророку объясняться не нужно. — Меня суть возбудило видение происходящего, — сообщил он охранникам и снова поймал себя на том, что объясняется, а это не по-пророчески.

— Эля! — заорал он, подводя черту сомнениям.

Чуда, как могла, привела в порядок свою одежду. Она по-прежнему была в платье торговки, теперь порванном и запятнанном.

— Кажется, ты хорошо устроился, — заметила она.

— Эти люди — мое племя. Как оно в сути получается, я их пророк. И я оттого бываю удивленным не меньше, чем все остальные. Но оно суть очень удобно.

Чуда приняла сообщенное спокойно и без возражений. Балуру понравилось.