Геннадий Башунов - Не люди

Грала шикнула на Хасла и отвернулась к котелку.

– Скажи ещё, что мне его кормить придётся, – буркнула она. – Его и этого чёрного упыря!

– Придётся. Они гости.

– Срать я хотела на таких…

– Ты меня в первый раз плохо расслышала?

Женщина ссутулилась, будто ожидая тумака, но Крамни просто уселся рядом со стариком.

– Твой внучек что-то говорил про уродливую старуху, которая убивала людей, – сказал пастух старику. – Если бы могильщик её не пришил, посватался бы к ней, а, старикан? Есть ещё сок в твоих чреслах?

– Если объявилась старуха, – едва слышно проговорил Сухорукий, – то дела совсем плохи. Прольётся большая кровь…

– Так и случилось, – кивнул молодой Хасл. – Но она мертва. Сейчас я расскажу всё.

Рассказ продолжался достаточно долго – охотник старался ничего не упустить. Только сейчас его посетила мысль: за последние три дня произошло столько всего страшного и необычного, сколько за последние годы не происходило. Впрочем, у них под боком жил… боги… шестидесятитрёхлетний старик, по окраинам Земли Живых бродили могильщики, в Башне Друга жила сумасшедшая старуха, а они даже не подозревали об этом, как бараны, слушая Урмеру и ту чушь, которую он вливал им в уши. И только сейчас у них начали раскрываться глаза. Изгои же, кажется, знали о многом, но кто бы вообще подумал их спросить?

Грала раздала всем миски и ложки, наложила колбасы и корешков. Съев первый кусок колбасы, Хасл понял, что эти корни в вареве не только для нажористости, но и чтобы отбить колбасную вонь. Впрочем, едал охотник блюда и похуже.

Наконец, Хасл закончил свой рассказ. Как-то так получилось, что вместе с рассказом закончилась и миска с едой. Крамни уже достал бурдюк с брагой и плеснул выпивку прямо в тарелку, а сам припал к горлу.

– Жаль, Рожа ушёл, – буркнул пастух, – он бы чего-нибудь посоветовал.

– Рожа? – переспросил Хасл.

– Да. Ещё один старик. Был с нами всегда. Даже до прихода Деда он уже жил с пастухами. Но позавчера днём сказал, что в городе происходит какая-то херня, что сюда можешь явиться ты, и что он уходит. И сразу ушёл. Просто так. Даже еды с собой не взял… – Крамни тяжело вздохнул, разливая брагу по мискам. Кажется, уход этого Рожи сильно на него повлиял. – Взял и просто ушёл. Будто у него какие-то срочные дела появились, хотя никогда до этого их не было. Жил всё время с нами и… – Пастух ещё раз вздохнул.

– Плевать на вашего Рожу, – сухо сказал могильщик, впервые за долгое время раскрывая рот. – Если его нет, значит, и помощи от него нет никакой. Вам нужно разобраться, что делать с Другом и хуторянами, пока оголодавшие горожане не набросились на ваши стада.

– Мы хорошо охраняем свои стада, – зло ответил Крамни. – И никому не дадим на них покуситься.

Велион отпил браги, посмаковал её и ухмыльнулся.

– Придёт не пара воришек. Сотня голодающих. Озверевших и готовых на всё ради еды. Сколько мужчин у вас держат луки?

– Четверо мужчин и три подростка. Женщины тоже могут взять оружие…

– Думаешь, в городе нет оружия? Сгодится всё – вилы, косы… Вам нужно устранить две проблемы – Друга и Викле, и тогда у вас появится шанс выжить.

Крамни угрюмо посмотрел на могильщика.

– Такое ощущение, что вы не о помощи пришли просить, а угрожать.

– Нет, мы просим о помощи, – быстро проговорил Хасл. – К тому времени, когда оголодавшие горожане придут к вам, нас уже не будет в живых. Это тоже одна из причин, по которой мы пришли к вам.

– Мои слова – просто констатация факта, – сказал могильщик, но его никто не понял.

– Да и пусть все сдохнут, – вставила Грала, сидящая у очага. – Крамни, скажи, разве ты бы не хотел, чтобы на Земле Живых остались только пастухи?

– Иногда хотел бы, – кивнул пастух.

– Хотел бы? – ошеломлённо переспросил Хасл. – Вы же оба из города!

Женщина взвилась на ноги. Она подскочила к охотнику, тыча ему в лицо трёхпалой ладонью.

– Из города? Да проклинала я твой город! Пока ты с другими ублюдками пил и радовался смерти моего мужа, который просто не хотел уходить от меня и детей, другие женщины выволокли меня из дома и избили до полусмерти! Я хотела схватить нож, чтобы отбиться, но мне растоптали ладонь! Тебя когда-нибудь топтали десять человек, говнюк? Если бы мой муж не нашёл меня, я бы утопилась от стыда и горя!

– Твои дети…

– Отвернулись от меня! Побоялись наказания Друга! Да, да! Бросили мать, испугавшись Друга и вас, ублюдков. Хоркле уговорил их сделать это! Наш безобидный Хоркле на поверку оказался самым грязным говнюком из всех!