Борис Сапожников - Пангея

Вот на этом "самом интересном" месте я и прервал его.

- Отец, - сказал я, проходя через библиотеку к ним, - матушка хочет побеседовать с тобой. Она не сказала мне, о чем именно, - добавил я, предупреждая вполне закономерный вопрос.

- В следующий раз, - взмахнул трубкой отец, - я обязательно вам дорасскажу эту историю.

- Конечно-конечно, - закивали барышни, весьма умело изображая заинтересованность и легкое разочарование от прерванного рассказа. Наименее натурально, надо сказать, получилось как раз у Елены.

- Мне надо одеться потеплей, - сказала она мне, когда отец вышел из библиотеки. - Давайте встретимся через полчаса.

- Через полчаса в холле, - кивнул я. - Буду ждать вас с редким нетерпением.

Температура к полудню не только не поднялась, наоборот, стало только холоднее на пару градусов. Поэтому я поверх шерстяного мундира надел шинель и малость неуставную каракулевую шапку. По идее, драгуны носили либо шлемы с теплым подшлемником, либо фуражку с намотанным поверх нее башлыком. Но что хорошо для фронта, для прогулки по городу с барышней совсем не годилось. Я решил немного пофорсить и надел поверх шинели портупею с форменной шпагой, на ножнах которой красовался тевтонский крест, и массивную кобуру с трофейным револьвером. После Баварского инцидента я постоянно носил его с собой. Даже сам не знаю, зачем.

В холе я был, как любой приличный человек, за десять минут до встречи. Чтобы не потеть в жарко натопленном холе, я снял шинель, вместе с перевязью, повесив их на вешалку и нахлобучив сверху шапку. Получилось, как будто у дверей стоят двое, только один почему-то висит в воздухе.

- Уже ждете меня? - вошла в холл Елена.

- Недолго, - ответил я. - Просто, как обычно, пришел раньше. Военная привычка, всегда приходить на место немного раньше.

- Опережать врага, - улыбнулась Елена. - Ваш батюшка много об этом говорил.

- Такие привычки со временем въедаются в самые кости наши, - пожал плечами я, снимая с вешалки шинель с портупеей.

- Как и всюду ходить с оружием? - поинтересовалась Елена.

- Вроде того, - несколько смутился я, погладив пальцами сандаловую рукоять револьвера. - Идемте? - предложил я ей руку.

Елена приняла ее, и я толкнул дверь. Как только в лица нам дохнуло холодом, Елена тут же вся сжалась и задрожала. Видимо, холод ей был совсем не душе. А я же, наоборот, вдохнул ледяной воздух полной грудью. После удушливой жары и влажности Баварии, а уж тем более, многократно переработанного воздуха космических кораблей, он мне был только в радость, пусть и кусал за лицо морозцем и врывался холодной рекой в легкие.

- Вы любите холод? - светски поинтересовалась Елена.

- В общем-то, да, - согласился я. - Конечно, не то, чтобы очень, но, например, зимой начинаешь ценить тепло. Жару и влажность я не люблю гораздо сильнее. От холода всегда можно спрятаться или развести огонь пожарче. А как скрыться от жары?

- Да уж, - сказала Елена. - Жару пережить бывает сложнее, чем холод.

- У вас ведь, на Бадене, жара скорее обычное дело, чем холод, верно? - Глупый какой-то получался разговор, светский, все о погоде-природе.

- Я считала суровой зиму, когда температура опускается до нуля, - ответила Елена. - А в институте первые годы вовсе старалась как можно меньше покидать помещения с поздней осени почти до конца весны. Все же гуляли, а я сидела в нашей квартирке и мерзла, замотавшись в теплое одеяло.

Мне вспомнились ледяные окопы во время учений Кексгольмского полка, когда нам приходилось просыпаться в заметенных снегом окопах. Спасались только тем, что спали вповалку, набросав сверху одеяла, а снизу выстлав дно окопов кариматами. И все равно, по утрам у нас зуб на зуб не попадал.

- Тяжело вам приходится в нашем суровом климате, - сказал я. - Вот сейчас, к примеру, еще не слишком холодно по нашим, конечно, меркам. Бывают такие морозы, что даже в жарко натопленной комнате мечтаешь о лете.

- Давайте не будем о морозе говорить, - предложила Елена. - Мне кажется, от этого мне только холоднее становится.

- Чтобы согреться, - произнес я, - расскажите мне о вашей родине. Вы знаете, я, хоть и бывал уже на нескольких других планетах, но на соседнем материке еще ни разу не был. Как-то вот не заносило.

- У нас тепло, - улыбнулась Елена, - и скучно. Дома говорили или о погоде или о здоровом образе жизни. Если приходили соседи-скотозавочики, то начинались бесконечные беседы о коровах, бычках, разведении и падеже. Даже вспоминать не хочется! И брат-ветеринар говорил тоже только о своих разлюбезных зверушках. Я их, конечно, тоже очень люблю, но нельзя же говорить только о них. Это очень быстро надоедает.