Борис Сапожников - Пангея

- Матушка, - я поцеловал ей руку, - о чем вы хотели поговорить со мной?

- Конечно же, - ответила она, - о Хелен Шварц. Ты оказываешь ей недвусмысленные знаки внимания. Означает ли это, что ты имеешь некоторые виды на нее?

- Матушка, - даже слегка опешил я, - мы ведь знакомы с ней всего-ничего. По-моему, делать выводы еще несколько рановато.

- Главное, - наставительным тоном произнесла мама, - чтобы не стало слишком поздно. Вы ведь можете и "заиграться", и тогда нам просто не останется ничего, кроме как взять Хелен в нашу семью.

История нашего "заигравшегося" дядюшки - младшего брата матушки - давно уже стала притчей во языцех. Так он оправдывался, когда оказалось, что молодая соседка оказалась беременна и, конечно же, от него. Вся беда была в том, что соседка была купеческого сословия и не слишком-то подходила дворянской семье в качестве невестки. Но никуда не денешься, наличие незаконнорожденного ребенка не было нужно ни одной из семей, поэтому пришлось заключать брак.

- Мама, - покачал я головой, - я не настолько легкомысленен, как дядя Гельмут. Да и Елена вряд ли такая уж дурочка, как его супруга. Тем более, я лично всегда был уверен, что ее семья толкала ее в дядину постель.

- Не стоит об этом, - отрезала мама. - Как бы то ни было, но я хочу узнать, как ты сейчас относишься к Хелен? А кроме того, вместе с тобой выслушать Ингу. Пусть расскажет, что представляет собой ее подруга.

По последней фразе я отлично понял, маме Елена совсем не понравилась. Пусть она никогда и покажет этого нигде, кроме узкого круга нашей семьи, но мне все равно это было очень неприятно. Ведь мне-то Елена как раз очень понравилась.

- Елена очень милая девушка, - пожал я плечами. - Я не стану врать тебе, матушка, она мне сразу понравилась. Она из тех барышень, на ком сразу останавливается взгляд.

- Я так сразу и подумала, - сама себе кивнула мама. - Более романтическая натура сказала бы о любви с первого взгляда, но мне остается только радоваться, что ты пошел в отца. Инга, расскажи о Хелен, - переключила мама внимание на сестру. - Кто она? Откуда родом? Из какой семьи?

- Хелен родом с Бадена, - начала Инга, - из семьи довольно преуспевающего врача. Я так думаю, потому что он смог отправить ее учиться к нам.

- А разве на Бадене нет своих учебных заведений? - поинтересовалась мама.

- Женских точно нет, - ответила сестра. - Там ведь, в основном, аграрии живут, институты соответствующего направления. Женщин там ни к врачебной практике, ни даже к ветеринарии не допускают. Ко всем прочим дисциплинам тоже. На Бадене до сих пор весьма патриархальное общество. Принцип Трех Ка соблюдается почти непреложно.

- Мрак какой, - вырвалось у меня. - Как можно жить по принципам, сформулированным еще задолго до Последних веков? Сейчас женщины даже в армии служат, хоть и на вспомогательных должностях, но все же.

- А ты считаешь, сынок, - сказала мне мама, - что для некоторых женщин счастье заключается именно в этих трех словах?

- Но не для всех же, - развел руками я. - Ты ведь, мама, тоже не ограничиваешься этими трема словами.

- Хитрец ты, сынок, - шутливо погрозила мне пальцам мама. - Умеешь находить безотказные аргументы. И все-таки, подумай, как следует, прежде чем оказывать Хелен знаки внимания, хорошо? Я прошу тебя об этом, сынок.

- Я всегда думаю над тем, что делать, - усмехнулся я, - прежде чем сделать это. Это первое, чему учит армейская служба.

- Не знаю уж, чему там тебя армия научила, - отмахнулась мама, - но слушать меня ты тоже не забывай.

- Разве я когда-то бывал глух к вашим словам, матушка? - показно обиделся я.

- Слушал ты меня всегда внимательно, - согласилась мама, - как и твой отец. Только вот далеко не всегда следовали вы моим советам.

- У каждого из нас своя голова на плечах есть, - улыбнулся я. - Ведь ты не можешь думать еще и за нас обоих.

- Ах ты, несносный мальчишка! - воскликнула мама, даже слегка замахнувшись на меня. - Весь в своего отца. Ступай, спасай барышень от него, - добавила она, - а то твой отец может до смерти замучить их своими военными похождениями.

Я кивнул маме и поспешил в библиотеку. Только там отец мог "развлекать" гостей. Он сидел в своем любимом глубоком кресле, поигрывал трубкой, но, судя по отсутствию запаха табачного дыма, все же не курил.

- И вот, - с обычным пафосом говорил отец, - альбионцы начали сжимать кольцо. В окружение попали части нашего воздушного десанта и допустить их полного истребления, а все шло именно к этому, командование не могло. И тогда нашу бригаду отправили в прорыв.