Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Голос услышали все айлы, включая Анкура, от страха закрывшего лицо руками. Нур опустил ладонь ему на голову и мягко разъял дрожащие руки. Анкур преодолеет первый страх с открытыми глазами, и дальше пойдет правильно. В суммарном свете ауры отряда Нур увидел: глаза Анкура ожили, он смог.

Но Голос с неба продолжал низвергать злобу и ненависть:

— И я не дам тебе превратиться в могучего айла! Да, Сила ведет тебя по Пути. Но мне позволено многое… Я обойду прямую по кривым…

Тень над лесом изогнулась, собирая заряд мокрого снега и града, накапливая электрический заряд. Но прямого красноглазого взгляда нет: Нечто запомнило удар у Острова.

— Я достану тебя везде и всегда. Ищи лопату, вредный айлик. Поторопись, придется тебе рыть могилку собственными нежными пальчиками. Кожа сойдет с твоих рук, твоя цветная кровь пропитает землю. И ты познаешь предсмертную муку…

На лес обрушился тайфун: плотные заряды снега, перемешанного с крупным градом. Молнии целили в расположение оперотряда. Но зигзаги электрического разряда, ломаясь по иным законам, всякий раз били мимо. Снежно-градовый шквал ломал деревья, но не в месте, желаемом Нечто. Ярость его росла. Ветер собрался в тугую спираль, обратившись в смерч. Над головами полетели вырванные с корнем деревья, ломая ближние кроны. Посыпались скрученные в тугие колючие вязанки ветви.

Но в оперотряде на сей раз нет чужих. Нет и крючка страха, за который можно уцепиться, и скорректировать смертельный удар. У кого нет страха перед злом, тот не потерпит поражения. Анкур рядом с Нуром, и аура его нисколько не уступает той, что была у Нура в начале Пути.

Но небо клубилось все более неистово. Сгустки мрака росли и тянулись друг к другу. Голос звучал раскатами грома.

— А вам, спутники вредного айлика, я отомщу за гибель моего Острова! Я пересчитаю сам все ваши косточки, я сам извлеку из черепов ваши ненавистные глазки!

Мрак над головам айлов слился в плотный массив и сделался таким, что слепил чернотой.

— Я заберу себе ваши души и сделаю своими рабами! Вы будете служить мне, и сами превратите ваш противно радужный Ард в мое обиталище…

Громовые раскаты приблизились к разодранным верхушкам деревьев. Гром распался на множество разных голосов, окруживших оперотряд. В свете молний проявились десятки уродливых тел, подобных островному Пану Сатиру, другу жреца Назара. Только головы их прикрыты одинаковыми масками, изображающими злобу и ненависть.

«Опять клоны! На сей раз поизощренней Найденышей», — отметил Сандр, стараясь определить, что противопоставить искусственной напасти. В руках у клонов флейты. По неслышной команде они разом заиграли заказанную из Тьмы мелодию. Мгновенно наступила тишина, серый безжизненный свет окутал отряд.

Джахар рассмеялся:

— Козлоногий и козлорогий оркестр! Сандр! Они хотят вселить страх через низкие частоты. Но мы ведь не люди Острова! Мы — айлы Арда Ману, способные пропустить дурной звук мимо ушей. Нур! Ты держи на контроле вожачка наверху, а мы поработаем здесь, внизу.

Сатиры в масках сгорели быстрее Найденышей и без гари. Видимо, ввиду избытка собственного внутреннего жара. И, потеряв поддержку снизу, тот, что реял вверху, разразился прощальным громом и исчез. Наступила жаркая морозная тишина. Небо очистилось. Лес уже не был лесом. А, скорее, заготовкой для многих костров.

— Всё! — с облегчением сказал Нур, — И у него возможности не безграничны. А от панов-сатиров следа не осталось. Война с привидениями, с миражами…

Лошади перенесли искусственное ненастье без потерь и ран. Только конь Анкура нервно подрагивал, расставаясь со страхом: сказывались неайловское происхождение и воспитание.

— Отдохнуть бы немножко, — попросил Глафий, — Устал я, что ли…

— Здесь? — с легким раздражением спросил Сандр, сделав выразительный жест рукой в сторону останков леса.

Глафий, устраивая поклажу на свою Зарю, со вздохом ответил:

— Нет, конечно. Мы понимаем. Вот выйдем на простор, посмотрим.

Но простор не обрадовал. А поразил невиданным ранее великолепием. Всюду лежит толстый слой белейшего снега с крупными голубыми градинами. К небу поднимается волна пронизывающего холода. Лучи склонившегося к закату Иш-Аруна скользят по белому покрывалу, не в силах растопить его.

Сандр слез с Воронка, помял в горсти ком снега, отбросил, взял градину, сверкнувшую синим лучом. И сказал с великой задумчивостью, расставаясь с порывом раздражительности: