Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Сандр успокаивающе качнул головой. А Дарья, возбужденная ревниво-похотливым взглядом жреца, продолжила атаковать Арри.

— Ила-Аджала? Называйте как хотите. По любому она всего лишь изнанка Земли. Нашей Земли. Вы в физике совсем не соображаете. Планета Земля существует во многих измерениях. Наше измерение — основное. А ваше — дополнительное.

Внезапно протрезвевший губернатор обратился к Нуру. Речь его казалась осмысленной. Но Нур понимал, что слова могли рождаться и в ином, внешнем сознании.

— Вы, айлы, живете, будто играете… Но разве вы дети?

Нур пошевелил губами, на миг прижмурился. Интересно, с кем беседа?

— А разве жизнь не игра? Если хорошенько изучить правила этой игры и следовать им, то она может стать приятной и обеспечить хорошее будущее. И уйдут ложные цели.

В беседу за Нуром включился Сандр. А вдруг проявится стоящий за колонистами из Империи?

— Порфирий… Там, откуда вы… Там игра стала опасной. Вы потеряли знание? Отказались от правил?

— Неважно, — трезво и твердо сказал губернатор, — Наш закон выше вашего. Мы — правители по происхождению и предназначению. Мы сами устанавливаем правила игры. И меняем их когда надо.

Тут застолье вошло в экстаз, и беседа прервалась. Трио музыкантов обозначило ритм, народ вышел из-за стола и принялся яростно топать ногами, сопровождая пляс короткими рифмованными предложениями вне смысловой связи. Стол задрожал, посуда зазвенела, светильники на стенах заколебались.

Джахар, продолжая зажимать уши, забеспокоился:

— А потолок не рухнет? Дворец немалый. Выбираться непросто.

Успокоил Анкур:

— Не рухнет. Они строят с расчетом на войну. На прямое попадание, говорил Панкрат. Они тут и посильнее топали. И ничего.

— Ну если так, посидим еще, — сказал Глафий и обратился к Джахару, — Как тебе имперское творчество? Музычка? Слова какие поют, слышишь? Притоп, прихлоп, припляс… Да еще и звучащее слово. Очень колоритно!

Джахар вымученно, через силу улыбнулся:

— Рад, что тебе нравится. Вслушайся в тембр звуков. Это самое главное, — тембр. Нет в нем Радуги! Серость, одноцветность… Никаких обертонов, ничего такого… А слова их меня не интересуют. Они сами не знают, что говорят.

Глафий спросил Анкура:

— Для чего они так? Ведь с такими животами, да по край набитыми мертвечиной, — тяжкий труд! Еще и слова какие-то извлекать… Наверное, они правы, называя себя героями.

Анкур отвечал очень серьезно:

— Они так снимают напряжение. И где они его берут? А кричат сейчас о том, что они самые красивые. И что Калинов мост лучше Радуги. О том, что вы светитесь как духи бесплотные. А по-человечески не можете ни выпить, ни закусить. А вы правда ничего не едите и не пьете?

— Неправда, — тоже очень серьезно сказал Глафий, — Пьем, едим… Но чистое. И понемногу. Вода ключевая, мёд, фрукты, ягоды, плоды хлебного дерева…

— Да… От фруктов и я бы не отказался. Да где их взять?

— Ничего, будут тебе фрукты…

Губернатор объявил перекур. «На свежем воздухе». Народ повалил в ночь с фонарями и свечками. Включая Марену Кирбитьевну с Атой, с хохотом утирающих сальные лица жирными руками.

Ветра нет, на море воцарился штиль. Потрясенный недавней Радугой живой мир Острова молчит. От такой необычной тишины и безветрия запахи сгустились и айлы не выдержали, повязали лица платками.

Задымились сигареты, дым заклубился в скудном свете фонарей.

— Ничего, — рассыпая искры от глубокой затяжки, сказал Панкрат, — Вот сотворим электричество и мир преобразится. И головы врагов падут к наши ногам.

В глазах его горели искры, подобные сигаретным. Кто есть враги, ясно без вопросов.

— Как я понимаю, у вас нет Министерства Обороны, — Панкрат направил глазные искры на Сандра, — И Вооруженных Сил тоже не имеется. Значит, и государства нет. Не понимаю, почему император с вами возится? Я бы…

— Что ты бы!? — взъярился император, — «Я бы…» Вот когда будешь, тогда и… Подпишут Договор, там посмотрим. Куда они денутся…

Обстановка прояснялась. Чересчур долгое погружение в жуткую реальность переиначивало ее в кошмарный сон. Что предвещало метаморфозу: наблюдаемое во сне может обернуться жуткой действительностью. Даже взятой из чуждого сна. Неужели зловонный кусок Империи кто-то внедрил в свою спящую голову, а затем реализовал на пути айлов? И всё дело не в том, что они попали в чужое сновидение, а в том, что поверили в него?

— Ты так думаешь, Нур? — спросил Сандр, — Не слишком ли? О злых преднамеренных снах…