Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

– Пусть остается один, – проскрежетала мечница. – Одинокий яггут.

Саг’Чурок обернулся, вгляделся в металлический отблеск на горизонте. Уже близко.

– Ты нашла себе странную компанию, женщина, – продолжала мечница. – Эти че’малли тебя ничему полезному не научат. Они обречены раз за разом повторять одни и те же ошибки, пока не уничтожат самих себя и всех остальных вокруг. Им нечего тебе подарить.

– Похоже на то, – ответила ей Калит Эланская, – что мы, люди, уже и так усвоили все, чему они способны научить, – пусть даже и не осознавая того.

Раздался леденящий душу звук – раскатистый хохот четырнадцати мертвых яггутов.

Снова заговорил копейщик:

– Бегите. Вашим преследователям выпала честь повстречаться с последними солдатами единственной за все времена яггутской армии.

– Последними из павших, – проворчал кто-то из яггутов.

– Если вдруг повстречаете Худа, – сказала мечница, – напомните ему, что его солдаты никогда не отступали. Даже когда он нас предал. Мы не умеем отступать.

Снова хохот.

Бледная, трепещущая Дестриант вернулась к Гунт Мах.

– Нужно двигаться. Погоню они возьмут на себя.

Саг’Чурок заколебался. Их слишком мало, Дестриант. Я останусь с ними.

На охотника К’елль уставилось четырнадцать пар холодных безжизненных глаз, потом мечница усмехнулась и заговорила:

– Нас вполне достаточно. Против Омтоз Феллака кеп’ра – ничто. Но ты можешь остаться. Мы приветствуем зрителей, такой уж мы самодовольный народ. – Жуткая ухмылка сделалась шире. – Почти как вы, че’малли.

– По-моему, – заметил копейщик, – этот выглядит… пристыженным.

Его соратница пожала плечами.

– Вместе с закатом расы приходит и стыд, все равно что у старушки, которая вдруг вспомнила, что так и осталась в девицах. Только, что называется, поздновато спохватилась. Я как-то не впечатлена. – Мечница попыталась сплюнуть и, когда у нее ничего не вышло, тихонько выругалась.

– Саг’Чурок, – сказала Дестриант со спины Гунт Мах, – не нужно здесь умирать. Ты меня понял? Мне ты еще понадобишься. Если не можешь иначе, то останься и смотри. Когда увидишь все что нужно, догоняй нас.

Хорошо, Калит Эланская.

Охотник К’елль смотрел вслед возлюбленной, уносящей прочь человеческую женщину.

Послышалось звяканье и шуршание потертых доспехов – яггутские воины стали готовиться к бою, расходясь веером вдоль гребня холма. Вокруг них потрескивал морозный воздух.

Саг’Чурок обратился к ним.

Благородные воины, не стоит опасаться, что они вас минуют. Они никогда не пройдут мимо тех, кого, как полагают, способны убить.

– Мы эти ваши дурные привычки уже множество раз наблюдали, – отозвалась яггутка-мечник. – Ничего неожиданного мы не увидим. – Она обратилась к сотоварищам: – Разве Сакув Арес не достойный командир?

– Еще какой! – отозвался нестройный хор грубых голосов.

– Помните, что он нам сказал, прежде чем сюда отправить?

– «Представьте себе, что это т’лан имассы», – ответили ей тринадцать яггутов.

Последние выжившие из единственной яггутской армии, которые на деле вовсе и не выжили, вновь расхохотались. Раскатами этого хохота они встретили касту, и он ни на миг не затих за все время последовавшей за этим ошеломительной и кровавой схватки.

Наблюдавший за ней с расстояния в сотню шагов Саг’Чурок чувствовал, как покрывающее его шкуру масло затвердевает под порывами Омтоз Феллака, когда древняя Обитель Льда сперва задрожала под ударами кеп’ра, а потом контратаковала – разрывая плоть и расшвыривая повсюду замерзшие клочья.

В гуще битвы железо вступило в спор с другим железом – на древнейшем из языков.

Саг’Чурок смотрел. И слушал. А увидев и услышав достаточно, поступил, как велела ему Дестриант. Оставил поле битвы. Поскольку знал уже, чем она закончится. И познал также еще более глубокий, еще более болезненный укол стыда.

Яггуты. Мы жили с вами в одном мире, но никогда не считали вас за врагов. Яггуты, т’лан имассы так никогда и не поняли – бывают народы слишком благородные, чтобы соперничать. Хотя, вероятно, благородство-то их и бесило больше всего.

Сакув Арес, их командир… кто ты такой? И откуда ты знал? Хотел бы я услышать твой ответ на один-единственный вопрос. Откуда ты знал, что сказать своим солдатам?

Этого хохота Саг’Чурок не забудет уже никогда. Звук врезался ему в шкуру, плавал теперь в водоворотах его души, плясал в густых ароматах его шока и облегчения. Все понимающее веселье, сухое и сладкое одновременно, жестокий звук, от которого перехватывает дыхание.