Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

Однако арты, лежавшие в контейнере, стоили раза в три больше того, что попросил американец. Но поторговаться стоило, иначе Петрович ночью бы не уснул спокойно.

Однако американец оказался упертым и настырным, так что через полчаса торга Петровичу удалось скинуть лишь две гранаты, каску и непромокаемый костюм, зато пришлось добавить большую флягу воды, еще три продовольственных пайка и простую оранжевую аптечку – очень уж клиент настаивал. И то хлеб, все не зря торговался.

– Уффф, – выдохнул Петрович. – Утомил ты меня, американец. Ну и здоров ты рядиться. Если надумаешь торговлей заняться, приходи, возьму в помощники, хотя, надо признаться, мне с ними не везет. Был тут один… Ну, да ладно. Переодевайся – и до свиданья. И помни: эта наша сделка не отменяет твоего контракта на Снайпера.

– Я помнить, – хмуро произнес Томпсон.

Убивать кого-либо по заказу не входило в его планы, да и не думал он никогда о карьере киллера. Но в этом мире другие законы, этому его быстро и хорошо научили клиенты бара «Второе кольцо» и два брата-бандита, которые сейчас валялись мертвыми на обочине старого шоссе. И если чужая смерть станет ступенькой к его цели, Джек ни на секунду не станет сомневаться в целесообразности такой жертвы.

Длинная бетонная кишка тянулась и тянулась, и конца-края ей не было. Под потолком тускло мерцали «вечные лампочки», освещая потеки на серых стенах и надписи, выцветшие от времени настолько, что прочитать их было уже затруднительно.

О скрытном перемещении можно было забыть. Кречетов ритмично бухал об пол стальными подошвами, и эхо этого буханья далеко разносилось по тоннелю.

– Это старый законсервированный тоннель. Потому и потолочные плафоны никто не расстрелял, а то совсем было бы кисло в темноте тащиться, – проговорил механический голос. Похоже, мозгу, запакованному в тяжеленный экзоскелет, захотелось потрепаться. Почему нет? Мне, признаться, тоже осточертела эта бесконечная бетонная кишка, а так хоть какое-то развлечение.

– Все же что-то стопроцентно хорошее для человека в Зоне есть, – отозвался я.

– Ты о чем? – с ноткой удивления в голосе проговорил Кречетов. Надо же, похоже, скоро ученый освоит и интонации, а то будто с роботом разговариваешь.

– О «вечных лампочках», – пояснил я. – Единственная безопасная аномалия Зоны.

– Кто тебе такую чушь сказал? – поинтересовался ученый. – Эти лампочки ни разу не вечные, в смысле, светят не постоянно. Они загораются, лишь когда чувствуют приближение биологического объекта, и гаснут, как только тот удалится на определенное расстояние. Как думаешь, зачем они это делают?

– Без понятия, – признался я, хотя уже начал догадываться, куда клонит ученый.

– Они питаются жизненной энергией живых существ, – пояснил Кречетов. – И свет – побочный продукт их обмена веществ. Грубо говоря, когда ты проходишь под ними, они довольно быстро пожирают время твоей жизни. Взрослая серая крыса, у которой продолжительность жизни около трех лет, под «вечной лампочкой» погибает меньше чем через месяц.

– Ничего себе, – сказал я, с опаской посмотрев вверх.

– Для человека кратковременное нахождение под этими аномалиями практически не опасно, – произнес ученый. – Но если кто-то захочет сэкономить на электричестве и ввернет «вечную лампочку» дома в любимый торшер, то год этот кто-то, может, и протянет, но больше – вряд ли.

– Зона ничего не дает даром, – задумчиво произнес я.

– Это точно, – согласился Кречетов.

…Постепенно разговоры сошли на нет. Воздух в тоннеле был затхлым и спертым, вонял плесенью и сыростью, отчего у меня начала кружиться голова. Вентиляция, понятное дело, здесь давно не работала, и я уже начал опасаться, что никуда не дойду, просто задохнувшись в этой вонючей бетонной кишке.

Ученому, кстати, тоже приходилось несладко. Мозг – орган нежный, любит углеводы и кислород, и при отсутствии одного из этих ингредиентов начинает капризничать. Кречетов уже пару раз пошатнулся, при этом один раз чуть не упал – правда, сохранил равновесие, оттолкнувшись от осклизлой стены стволом пулемета.

– Если б не грибы… думаю, мы уже б тут подохли, – прохрипел ученый, кивнув на слабо светящиеся наросты, которые бурыми кляксами были налеплены на бетон тут и там. – Они… углекислоту жрут как не в себя, а взамен кислород вырабатывают.

– Полезные аномалии? – хмыкнул я.

– Ага, – отозвался Кречетов. – Пока до них не дотронешься. Тогда они и мясо твое сожрут с удовольствием. Такие вот, мать их, едоки…