Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

Джек вышел наружу – и сел прямо в хилую траву, что росла у подножия искусственного холма. Силы его оставили. Но он понимал – для того, чтобы они вернулись, придется еще подвигаться.

Чтобы, потеряв равновесие от слабости, не упасть на бок, он привалился спиной к стальному косяку двустворчатых ворот, вскрыл тупым ножом первую банку тушенки и неожиданно для себя съел ее полностью. Томпсон и не думал о том, насколько голоден, но едва лишь организм почувствовал пищу в желудке, он словно проснулся и яростно потребовал – давай еще!

К тому же тушенка была вкусной до невозможности. Не секрет, что в Америке еда так себе. В основном вся страна живет на бургерах, соевых сосисках и пицце, в которую покрошены непроданные бургеры и сосиски. То есть набил брюхо – и нормально. К тому же, когда постоянно ешь одно и то же, и мысли не возникает, что это невкусно. Вкусно, да еще как!

Но когда Томпсон жадно ел натуральную тушенку, прямо пальцами выковыривая куски мяса из банки за неимением ложки и запивая все это водой из фляги, то поневоле подумал: вот это – действительно вкусно! А то, к чему он привык дома, по сравнению с этим напоминает условно съедобную пищевую пластмассу. И если б ему кто-то сейчас сказал, что он ест самую дешевую и поганую тушенку, какую можно найти на Украине, он бы плюнул тому человеку в рожу жирными говяжьими слюнями, после чего продолжил бы наворачивать вкуснейший натуральный продукт.

Правда, на середине второй банки он сломался. Не доел, хоть и очень хотелось, ибо вырубило его. Будто предохранитель сгорел. Бах – и темнота навалилась. Бывает такое, когда измотанному организму становится все пофигу. Главное – восстановиться, потому что если нет, то сгорит не предохранитель, а мотор, что чревато гибелью всей биологической машины.

…А потом что-то больно резануло по полузакрытым глазам, и Томпсон проснулся. Ну да, первый луч восходящего солнца, пробившийся из-за свинцовых туч, просто обязан был найти его лицо и по нему проехаться – типа, ишь ты, развалился тут. Вставай давай, у тебя ведь важное задание найти не пойми кого и убить незнамо за что.

Странно, но за те несколько часов, что Джек поспал, силы к нему вернулись. Не сказать, что на сто процентов – ноги еще ныли, да и голова гудела, – но на восемьдесят точно. А когда он тушенку из полупустой банки доел, то понял, что вполне может идти. Только вот вопрос – куда? Хотя какая разница, если понятия не имеешь где искать того Снайпера. При таком раскладе в какую сторону ни пойди – не ошибешься.

Ну, он и пошел раскисшей тропинкой, протоптанной от холма торговца, мимо старой заброшенной деревни к покосившимся деревянным телеграфным столбам, которые в глубинке любой страны порой все еще ставят вдоль асфальтовых дорог.

Он прошел около километра и уже видел то шоссе, на обочине которого замер старый грузовик с искореженной и обожженной кабиной. То ли молния в него ударила, то ли из базуки по нему стрельнули – непонятно, но теперь-то какая разница? И так ясно, что водителю и пассажирам грузовика сильно не поздоровилось. Правда, непонятно было, как давно случилась трагедия.

Томпсон подошел поближе и понял – похоже, недавно.

Возле грузовика, скрючившись, лежал человек в грязной одежде. Труп? А может, живой?

Инстинкты полицейского, прививавшиеся годами, никуда не делись. Джек подошел, наклонился над раненым, положил пальцы на шею. Пульс вроде есть.

– Ап… течку… – еле слышно прохрипел человек.

– Что вы говорить? – не понял Джек, наклоняясь еще ниже.

– Дай… ап… течку…

Томпсон не настолько хорошо знал русский, чтобы понимать слова, произнесенные по слогам.

– Я не понимай вам, – огорченно сказал он, становясь на одно колено, чтобы лучше слышать раненого. – Чем я мочь помочь?

Внезапно небритое лицо лежащего исказила неприятная усмешка. Его рука, прикрытая полой куртки, метнулась из-под нее, словно змея…

Томпсон понял – ему не уйти от удара ножа, направленного ему прямо в сердце. Слишком низко он наклонился, и пистолет, лежащий в кармане, его не спасет. Оружие хороший помощник, когда оно удобно лежит в руке и готово к работе. Во всех остальных случаях это бесполезная железка.

И когда острая боль рванула грудь Джека, он принял это спокойно. Что ж, во всем есть свои плюсы. Он не смог вернуть к жизни жену и дочь, зато теперь он уж точно воссоединится с ними в лучшем из миров…

Но смерть почему-то не наступала. Никто в снежно-белых одеждах не спускался за ним на крыльях, и вместо райской музыки было слышно лишь, как какая-то тварь мерзко и заунывно воет на болоте.