Екатерина Боброва - Шанталь, или Корона против

— Я… — начала.

— Т-с-с, — он приподнял мое лицо за подбородок, приложил палец к губам, очертил их контур, и меня бросило в жар, а кожу ожег потемневший взгляд его глаз.

— Не нужно ничего отвечать, я все равно не смогу тебя отпустить.

Я хотела сказать, что останусь — и не потому, что должна, а потому, что не представляю свою жизнь без него, но не смогла. Положила голову ему на грудь, прикрыла глаза, вдыхая запах мужчины, смешанный с острым запахом лекарств.

Его пальцы запутались у меня в волосах, рука лежала, обнимая, на плечах.

— Прости, — услышала еле слышное, — ты чуть не погибла из-за меня.

А он из-за меня. Мы оба натворили много глупостей. Я, наверное, больше. Но если бы не наши ошибки, разве смогли бы мы стать столь близки? Смогла бы я довериться ему настолько, чтобы прийти самой? Не просто прийти, а поцеловать…

Смерть — ужасна, но она позволяет на многое взглянуть иначе. С твоих глаз словно сдергивают пелену идей, мечтаний, убеждений и взглядов, навязанных обществом. Тебя перестает волновать, что подумают семья, соседи и друзья. Поцелуй смерти — жесток, но действенно позволяет вытряхнуть дурь из головы.

Мне все равно, что Леон — палач. Все равно, что его считают чудовищем, потому что он — мое любимое чудовище. И я верю, хочу верить, он никогда не причинит мне боль.

— Если бы я не взяла твой дневник…

— Не надо, — его рука мягко коснулась моей щеки, прошлась по лицу, — я не должен был требовать нашей помолвки и пойму, если ты откажешь, но отпустить не смогу. Я люблю тебя, Шанти.

Мне следовало возмутиться — за меня опять все решают, но сил и желания спорить не было.

— Я тоже не хочу тебя отпускать, — прошептала еле слышно, пряча лицо на его груди.

— Тогда будь со мной. Я многое понял за эти дни, понял — ты мне нужна. Не хочу видеть никого другого рядом. Только тебя.

Я прикрыла глаза, слыша, как бьется в груди его сердце. И как сладко отзывается мое на его слова. Я тоже не хочу никого видеть рядом, кроме Леона. Но… Представила наше возвращение, знакомство с его семьей, и легкий холодок пробежал по спине.

Что я знаю о женихе? То, что он — упрям и готов жертвовать жизнью за меня. Что он может быть нежным и несносным. Но какой он каждый день, какую еду любит на завтрак, какие рубашки носит? Я с ужасом поняла, что только что призналась в своих чувствах совершенно незнакомому мне человеку.

Но разве его самопожертвование не говорит само за себя? Впрочем, жизнь не строится на подвиге, мы строим ее на бесконечно однообразных делах, среди которых вряд ли будет уместно ежедневное спасение моей жизни. И что тогда? Завтраки, обеды, ужины. Его работа, мое отсиживание дома. Сможем ли мы сохранить наши отношения? Я задаю правильные вопросы, но сейчас мне не хочется получать на них ответы. Хочется верить, что мы справимся, если останется это «мы».

— Расскажи о себе, — попросила.

— Отец погиб два года назад. Несчастный случай, — Леон помолчал, и я ощутила, как сердце кольнуло его болью, — моя мать приходится родной сестрой жене дяди императора. Не такое уж близкое родство, чтобы там не думали в свете. Еще у меня есть младший брат. Ему пятнадцать. Настоящий шалопай. Мечтаю, когда он, наконец, подрастет и доставит достаточно хлопот матери, чтобы та перестала вмешиваться в мою жизнь.

Я улыбнулась — матери все одинаковы. Потом вспомнила, что речь идет о будущей свекрови и разом стало не до смеха.

— Работа… Как ты знаешь, я работаю в службе защиты и безопасности граждан, мы отвечаем за внутреннюю безопасность страны.

— Шпионов ловите?

— Не только, — теплота в голосе Леона исчезла, и я поняла, что придется постараться, дабы отвоевать хоть какое-то место в жизни мужа, сейчас целиком и полностью отданное работе.

— У нас тяжелые времена, Шанти. В стране растет число недовольных, и не все из них готовы сидеть дома и ругать власть. Кто-то берет в руки оружие и выходит на улицу.

— Мой отец тоже среди них? — спросила еле слышно.

— Твой отец — неплохой человек, но слишком доверчив. Его использовали, прости, что говорю это, но ты заслуживаешь правды.

— И что с ним будет?

— Выплатит штраф, подпишет пару бумаг о запрете покидать страну в течение трех лет, внесет внушительный взнос на благотворительность и будет жить дальше. Шанти, — его пальцы пробежались по моей шее, вырисовывая на ней узоры, и мысли в моей голове тут же потекли, точно расплавленное олово, — у нас есть рыбы крупнее твоего отца. Не переживай, я не допущу, чтобы с твоей семьей случилось что-то плохое. К тому же, теперь они и моя семья.