Стелла Так - Игра с судьбой [litres]

Я сглотнула.

– Спасибо, чуть не забыла.

– Всегда пожалуйста.

Она погладила мое плечо, и я продолжила есть. Правда, немного медленнее. Мой желудок взбунтовался даже от нескольких кусков.

– Неужели я проспала неделю? – тихо спросила я.

– Пять дней, если сказать точнее. Ты была… измучена, – сказала Изольда.

– Да. Именно так.

– Мы все это время заходили к тебе каждый час. Джексон сказал, что вчера ночью ты ненадолго просыпалась. С тех пор мы ждали, когда ты придешь в себя. Меня радует, что тебе не хуже, чем раньше.

– Джексон был в моей комнате? – встревоженно спросила я. Какое-то воспоминание всплыло в памяти, но только для того, чтобы в следующее мгновение снова ускользнуть, как песок сквозь пальцы. Я нахмурилась.

– Да. Ты это помнишь?

Я сглотнула.

– Не очень.

Изольда заметила, что я выгляжу далеко не счастливой. Она успокаивающе улыбнулась.

– Он менял твои капельницы. В таких вещах он очень хорош. Если Джек выживет в игре, он хочет стать врачом.

– Оу. – Я попыталась представить себе Черного Короля в роли обычного студента-медика, но мне это не удалось.

– Я… Торт вкусный, – сказала я, чтобы заполнить несколько напряженную тишину.

Изольда снова посмотрела на меня. До сих пор я считала эту постоянную улыбку подловатой, но постепенно у меня возникло успокаивающее чувство, что Черной Королеве просто очень нравится быть веселой.

– Правда? Я сделала его специально для тебя.

– Ты умеешь печь?

– Да, я научилась этому у бабушки. – Улыбаясь, она стряхнула с кровати несколько крошек торта. – В основном я пеку для Джексона. У него слабость к сладкому. Этот парень невыносим, когда уровень сахара в его крови слишком низок, – доверительно сообщила она мне. – Но как только у него во рту оказывается кусок пирога, он делается совершенно счастливым.

Она усмехнулась еще шире, а потом вдруг отвела глаза.

– И так я хотя бы немного удерживаю его от этого отвратительного курева. – Она с отвращением сморщила нос. – Если ты увидишь его с косяком, даю тебе разрешение засунуть ему эту штуку в задницу.

Она сказала это с такой торжественной серьезностью, что я, к собственному изумлению, разразилась хохотом.

Изольда озадаченно заморгала, но потом присоединилась ко мне. Она попыталась это скрыть, однако я все же заметила выражение облегчения, промелькнувшее в ее глазах. Я не совсем понимала, почему ей так важно, чтобы я чувствовала себя комфортно в ее присутствии, но она действительно делала для этого все.

Я отпила воды и перешла к макаронам. Они были с кетчупом, и вкус напомнил мне о доме. Дом. Я моргнула и прекратила жевать.

– Элис? Что такое? Тебе плохо? – Изольда стала беспокойно оглядываться, видимо, ища подходящую для роли тазика емкость, но я прервала ее.

– Мой дом, – повторила я то, о чем только что подумала.

Изольда замерла и грустно посмотрела на меня.

– Что с ним?

– Я… – Я сглотнула и подняла голову. В ушах зажужжало, а потом в глазах будто что-то онемело, и это заставило меня беспокойно заморгать.

– Как давно я здесь? – растерянно спросила я.

– Неделя.

– Нет… я имею в виду, здесь, в этой игре. Я… я не помню, когда я в последний раз думала о доме. Мне кажется, что я здесь уже целую вечность, – сказала я и отвела глаза.

В животе появилось странное ощущение. Я попыталась вспомнить маму, ее смех, прикосновение ее рук и… почему мне так тяжело?

– Насколько я знаю, ты уже почти две недели в игре, – осторожно сказала Изольда.

Потрясенная, я уставилась на нее.

– Дело не только в этом… – Я нахмурилась. – Я почти ничего не помню. Это же ненормально. Надо было позвонить домой. Моя мама, наверное, ужасно беспокоится обо мне.

Выражение лица Изольды смягчилось.

– Успокойся, Элис. Это действие колдовства. Совершенно нормально, что чувство времени здесь, внутри игры, теряется, – заверила она меня. – Проклятие – весьма коварная сволочь. Оно вмешивается во все. Даже в наши головы. Люди, которые не находятся на поле игры, забывают о нас. Проклятие защищает себя. Чем меньше людей помнит о нас, тем меньше их приходит сюда. Я знаю, что это не утешение, но твоя мать, вероятно, и не будет пытаться позвонить тебе.

Я уставилась на нее, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.

– Хочешь, я все-таки дам тебе телефон? – предложила она.

Я кивнула, и Изольда достала из кармана своей черной школьной формы смартфон. Дрожащими пальцами я набрала мамин номер.

Я слышала гудки, много гудков. Но в итоге активировалась голосовая почта. Я попробовала снова – и на стационарный телефон, и в участок. Тот же результат. Я уставилась на телефон и почувствовала, как от страха мне стало не хватать воздуха. Что, если она действительно забыла обо мне? Так же, как я недавно успела забыть о ней?