Стелла Так - Игра с судьбой [litres]

Он был всего лишь проекцией. Я снова увидела лишь иллюзию Винсента.

– Почему? – всхлипнула я, чувствуя, как у меня по щекам побежали слезы. – Зачем ты это делаешь? Я думала, что ты…

– Что я люблю тебя? – спросил Винсент, и хотя он был лишь иллюзией, его светлые волосы зашевелились в мягком порыве ветра. Холодная, трагическая улыбка отразилась в его глазах.

– Я сказал тебе тогда, что разбит. Во мне не осталось ничего, что может чувствовать. Моя жизнь состоит исключительно из этой игры. Я – Король, ты – мой игровой персонаж. Я использовал тебя, как использую всех остальных.

Я всхлипнула и почувствовала, как осколки моего сердца разрывают грудь на части.

– Тише, – утешительно сказал Винсент. – Не плачь, Элис. Я заставлю тебя забыть обо всем этом. Если бы Джексон не заколдовал тебя, я бы вернул тебя в Честерфилд здесь и сейчас. Но если ты перейдешь границу поля, Джексон это почувствует, а я не могу привлекать его внимание.

– Нет, – сказала я и отвернулась. – Что бы ты ни задумал, я не позволю тебе…

– Ах, Элис, – прервал меня Винсент, улыбаясь. – Я так глубоко в твоем разуме, что совершенно не важно, что ты хочешь допустить, а что нет. Ты принадлежишь мне. Все в тебе принадлежит мне. Если я тебе что-то прикажу, ты это сделаешь. И я приказываю тебе… забудь!

Туман заполнил мою голову. Голос Винсента заполнил мой разум.

Ничего, кроме его голоса, больше не существовало.

– Скажи: «Да, мой Король», если ты меня поняла, – прошептал голос.

– Да, мой Король.

– Хороший раб.

Послышался последний шорох, и снова наступила тишина.

Воспоминания внезапно оборвались, когда я резко оттолкнулась от Винсента и оказалась в грязи. Не в силах пошевелиться, я увидела, как Регина, отчаянно крича, склонилась над Винсентом. Ее пальцы прижались к его ране.

Винсент застонал и кашлянул, выплевывая последний глоток крови. И, наконец, замер в мертвой тишине.

– Нет! Винсент! Нет, – всхлипнула Регина и откинула назад белые волосы, так что я смогла увидеть повреждения, которые яд оставил на ее лице. Ранее безупречная кожа стала красной, вздувшейся и усеянной волдырями.

Регина всхлипнула и уставилась на меня, словно почувствовала на себе мой взгляд.

– Что ты наделала! – обратилась она ко мне.

Я открыла было рот, но сразу вздрогнула, когда надо мной появилась большая тень.

– Элис!

– Джексон!

– Давай, быстро. – Сильные руки подняли меня, прижали к твердой груди, и я оторвалась от рыдающей Регины и истекающего кровью Винсента.

Хотя она могла бы остановить нас, Регина позволила нам бежать. Возможно, ей не хватало сил двигаться, пока она отчаянно выкрикивала имя Винсента и пыталась остановить его кровотечение. Мое сердце сжалось. Краем глаза я увидела сидящего рядом с нами в зарослях окаменевшего белого волка.

– Бастион, Изольда у тебя? Тогда беги! – рявкнул Джексон.

Я вздрогнула и увидела, как Бастион в человеческом обличье с Изольдой на руках пронесся мимо нас. Он бежал, словно за ним гнался дьявол. Может быть, это и был он. Голова у меня гудела, и я поняла, что мне больше не удается держать глаза открытыми.

– Дж… Джексон? – слабо прошептала я. – Я должна тебе что-то ска…

– Тише. Все хорошо, Элис. Я отнесу тебя домой. Туда, где безопасно.

Мне показалось, что Джексон нежно целует меня в лоб. Может быть, я просто вообразила это, потому что уже собиралась потерять сознание.

Последним, что я услышала, были разрывавшие ночь отчаянные крики Регины.

Смерть.

Разгром.

Я слышу крики.

Едкая вонь огня, пепла и крови ударила мне в нос. Казалось, она исходит отовсюду.

Дверь в служебный кабинет.

Я слышала, как мой хрип отражается от тесных стен, слышала, неистовый стук каблуков по деревянному полу.

Передо мной открылась кухня, полностью разоренная. Море разбитых тарелок, драгоценный фарфор торчит из пола, точно осколки костей, между ними остатки ужина, который никто больше не будет есть. Черно-белые плитки были скользкими от пролитого соуса для жаркого. Перед очагом в грязи и осколках лежала дежурная служанка. Она кричала. Ее тело судорожно сжималось, а правая рука была сжата. Она почесала ее. Звук ее ногтей, скребущих кожу, был очень громок, и внезапно на ней четко и ясно начал проявляться символ. На ее коже, словно уродливое черное пятно, возник знак черной Пешки.

– Мадлен!

Я вздрогнула и крепче прижала к себе хнычущий маленький сверток.