Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

Теперь они с дочкой кормят, обстирывают и обшивают Романа с компанией. На каких основаниях она берёт у хозяев хутора продукты, Роман так и не разобрался, объясниться с Кавой у него так и не вышло — женщина не поняла его корявую речь. Или не захотела понять.

"Сидит, отдыхает. Зверьё к нему, колдуну, льнёт, Печкур гостю не нарадуется, Кава довольна, вчера жене дарёным ножом хвасталась. Ходим-пастух после вчерашнего влюбился в него, как девка. А думать кто будет? Кто обо всём роде заботу примет? Берегунина голова болит, так и так прикидывает. И вежливый и обходительный, удачу на пояс намотал, воин могучий. Савастей в нём великого жреца узрел. А силу страшную за улыбчивой наружностью кто разглядел? Ходим видел, только где ему смекнуть — сила эта не наша, в какую сторону другой раз повернётся?"

Если честно, старосте устьянского рода чужак тоже нравится, так ведь он не девка, чтоб такие резоны в расчёт принимать. Вздохнул Берегуня и в Савастееву землянку полез. Совет держать.

За широким столом его уже ждали все, кому сегодня решения принимать. Савастей, жрец и хозяин, во главе стола расположился, по правую руку от него Крумкач сидит, ус на палец мотает. По левую — Печкур пристроился, остальные места заняли пятеро вязников и Дзеян. Берегуня коротко поклонился, приветствуя уважаемых людей, и сел напротив жреца.

Савастей кивнул, его помощники подбросили дров в очаг. Пламя поднялось, разгоняя собравшиеся в землянке тени.

— Пусть священный огонь очистит помыслы сидящих за этим столом, осветит и укажет путь, по которому поведут они своих людей.

Жрец бросил в огонь кусок лепёшки, плеснул пива, посмотрел на вьющееся над поленьями пламя и вернулся на своё место.

— Роман отдал нам злодея головой на суд и расправу. Я думал вчера, думал сегодня, и боги посоветовали мне поступить так: Выргайла враг, смерти повинный, но враг смелый и духом крепкий. Потому злодея сжечь, а прах развеять по пастбищам, чтобы в посмертии охранял то, что воровал при жизни. Если кто желает сказать против, говорите сейчас, потому что потом я не услышу.

Савастей оглядел собравшихся:

— Все согласны. Значит, как солнце к закату склонится, запалим костёр.

Крумкач кашлянул в кулак, прочищая горло:

— Прочих полоняников как судить будешь?

Савастей удивился:

— Воин, о каких полоняниках речь ведёшь? Ты тоже кого-то привёл, суду подлежащего?

— Не заслужил я насмешек, через мою заставу поморяне не ходили. Вины с себя не снимаю, перехитрил меня злодей, буду знать, что не мешает другой раз и через плечо глянуть. Не всем боги шлют удачу, как нашему гостю.

— Вот-вот, полоняников гость привёл, ему ими и распоряжаться, — подхватил жрец.

— Я просил выдать только вожака, хотя не скрою, говорил со мной Роман и об остальных пленниках. Сказал, не нужны ему, желает отдать твоему, Берегуня, роду.

— Шесть пар молодых, крепких рук, — не слишком ли велик дар, чем ещё отдавать придётся… — проворчал старейшина, на всякий случай положив ладони на пояс, не научился в важном разговоре руки в покое держать.

— И о том был у нас разговор. Желает Роман, если мы дозволим, поселиться недалеко от наших земель.

Один из вязников недовольно встрял:

— С нами жить брезгует, что ль?

— Не перебивай старших, умнее покажешься. Кто как, а я не хочу, чтобы такой человек в чьём-то роду жил.

Тут уже Берегуня не выдержал:

— Поясни.

Жрец снова оглядел собравшихся — все ли внимательно слушают? Убедившись, что никто о постороннем не думает, продолжил:

— Если мужчина желает, чтобы сын его рос, имея перед собой достойный пример, за образец ему ставит того, кто лучше, умелее и сильнее, но ненамного, иначе решит дитя, что требуют от него невозможного, и не захочет учиться, сочтя задачу непосильной.

Слишком щедро одарён чужеземец богами, не будет большого добра, если поселится среди нас — может вызвать у людей зависть или дать лишнюю надежду. Великий соблазн — не самим справляться со своими бедами, надеяться на заморского героя. Вот Крумкач уже готов мысль допустить, что Роман может границы племени врагу заступить. Так это уже не наши границы будут, а его. Потому и не хочу, чтобы среди нас герой заморский поселился, нужно, чтобы вильский народ сам рос, своим умом жил, на себя рассчитывал.

Берегуня в затылке почесал:

— Тогда что выходит, поблагодарить гостя за помощь и попросить путь свой продолжить? Невежливо, и уговор нарушим. Не одобрят того боги. И люди не поймут.