Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

— Собирайтесь, пойдём нашим помогать. Тут мы своё дело сделали.

Не зря Крумкач третий месяц парней гоняет — собрались быстро, без суеты. Спустились по верёвке на землю и двинулись от башни по кривой тропе, стараясь не сойти с намеченного неприметными камешками пути — берегли ноги. Выбрались с усеянного ловушками холма, пошли быстро, один за другим, и чтобы нога следующего в след предыдущего ступала, этому на границе в первую голову обучают. Крумкач идёт впереди, и невольно шагает всё шире — тянет его к крепости, как на верёвке, если бы не сдерживался — уже бежал бы. Заставщики тропу шагами мерят, но мысли их там, где столкнулись с врагом родные люди. Лучше бы они по сторонам смотрели или лесом шли. Хлопнули пращи, и посунулись на землю сразу три молодых воина. А со всех сторон уже набегают сканды. Крумкач рявкнул команду, кинулся на прорыв, одного хоринга взял на рожон, рубанул секирой в открывшийся бок второго. Потом под лопатку старого бойца по самую втулку вошло тяжёлое скандское копьё.

— Хватит уже мне быть торопливым, — сказал своим людям Алед. — Пора становиться умным.

В башню сканды попали только утром, даже без обстрела искать колышки и ловушки оказалось непросто. Строение облазили снизу доверху, от колодца до площадки дозорного, кое-что Алед даже зарисовал для памяти — укрепление строили неглупые люди, у них стоит поучиться. Пока хорунг изучает секреты строителей, воины перетаскивают на карнах найденные припасы, утварь и оружие. Добыча не скудная, гружёный корабль осел в воде, с половинным экипажем разгоняется тяжело, медленно выгребает против течения. На оставшемся позади холме разгорается башня, разведённый внутри огонь принялся быстро. На пламя уставились невидящими глазами одиннадцать торчащих на кольях голов, и только у одной ветер треплет длинные усы. У прочих такого украшения нет — не росли ещё толком.

Под кое-как натянутым пологом идёт совещание. Присутствуют главы воинских контингентов поднявшихся для отражения неспровоцированной агрессии. Как ни смешно, нет разницы, сколько за тем или иным вождём активных копий, — явились все. И гордый предводитель трёх с половиной инвалидов, именуемых ватагой бродников, дерёт горло громче, чем представитель родового ополчения из двух сотен мужей. Роман слушает с застывшим лицом, и никому из собравшихся невдомёк, о чём думает чужеземный колдун, неведомо зачем обрядивший своих людей в тяжкие доспехи. Боится, что без этого бремени его воины слишком быстро побегут от врага?

"Шагнуть вперёд, загнать большой и указательный пальцы за кадык, и резко дёрнуть, возвращаясь на место. Даже борода не мешает — нет её. Но я спокоен, спокоен, как священный камень Савастея. Всех уродов не убить, геноцид получится. Интересный звук доносится из-за спины, Гатал зубами скрипит. Терпи, кентавр, ты же видишь, я молчу, я спокоен". Мысли Шишагова не отражаются на лице, дыхание ровное, размеренное.

Кобырь стоит в двух шагах от возможной смерти и продолжает орать, брызгая на окружающих слюной. Нашёл время и место для мелкой своей мстюшки, угрёбище. Убивать ушлёпка нельзя, хоть такая тварь среди своих опаснее сотни врагов — местные не поймут. Да сволочь, да урод, но — свой урод, своя сволочь. А Роман — чужой. Уже не совсем, знакомый, но пришлый, не кровь от крови, и странный, живёт наособицу, иначе живёт. Нельзя конфликтовать, не время. Ночь, длинный пеший переход, тревога за жизнь и здоровье друзей — Шишагов устал. Нарастает ощущение дежавю — очень давно Роман не оказывался настолько беспомощным. В виски толкается ощущение перехода — надо же, какой забавный рефлекс выработался. Нет, уходить Роман не собирается — прирос к этому миру, отрывать пришлось бы с мясом, по живому.

Ярость хлещет, накрывает волной, поднимает на ноги, скульптурным гранитом сковывает мышцы лица, кусками льда застывает в глазах. Пятится ватажок, давится очередным оскорблением, отходят в стороны прочие отцы-командиры. С этой отарой без Староха не совладать, заигрался вождь со своей деревянной игрушкой, оставил племя без руководства. Придётся Роману брать своих и идти делать, что должно — уничтожить скандов без помощи вильцев не выйдет, так хоть кровушки у них попить как следует. Обескровить пришлых — за неделю, за месяц, раздёргать по пуще, не давать покоя — на это у Романа сил и знаний хватает. Резать ночами, врываясь в лагеря, заводить в болота…

На пути к выходу стоит только один человек — богатырских габаритов дядя в плаще из медвежьей шкуры. От него пахнуло знакомым — будто дохнуло в лицо большое сильное животное.