Андрей Стригин - Кирилл Обломов и его невероятные миры

— Филин заметит и летучие мыши, — я отрицательно качнул головой.

— Всё равно попробовать стоит! — горячо говорит друг.

— Нет, давай я за завтрашний день осмотрюсь, может что-то и выплывет важное, — упрямлюсь я.

— Только бы она тебя не съела, — с ужасом говорит Юра.

— Не думаю, у неё на меня пока планы есть.

— Рискуешь, Кирюха, — качает головой друг.

— Вероятно, но что-то мне подсказывает, торопиться не следует. Ты давай, в это же время, завтра приходи, только коту на глаза не показывайся, он тебя мигом узрит.

— Тоже кот есть, как и у Антонины Фёдоровны?

— Ага, но только не такой интеллигентный, как Семён Васильевич, — хмыкаю я, — когти железные, колдовать умеет, а недавно рысь едва не загрыз.

— Во как! — удивляется и пугается Юра.

— А ещё я с банником и обдерихой познакомился, — тороплюсь сказать я.

— О, а кто это?

— Духи бани. Кстати, достаточно опасные существа, но я с ними подружился, — с гордостью изрекаю я.

— Вот интересно, никогда о них не слышал.

— Смотри, что мне банник подарил, — я вытаскиваю миниатюрный веник.

— Фи, — скривился Юра.

— Не фи, а классная вещь, силы возвращает! — возмущаюсь я.

— Если это так, то тогда конечно, — со скептическим видом рассматривает он этот волшебный предмет. — Проверял его в действии?

— Пока нет, — потупил я взор. — Для этой цели роса нужна, окунуть в неё веничек, встряхнуть и бодрость возвращается.

— Значит только утром им можно пользоваться, — с сожалением проговорил Юра.

— Почему только утром?

— Роса только по утрам бывает.

— Действительно, — расстраиваюсь я.

— На вот, — Юра протягивает мне маленький цилиндр.

— Что это?

— Раньше спички здесь хранил, чтоб не отсыревали, но теперь он пустой. Утром наберёшь его росой, тогда надолго её хватит, — предлагает друг.

— Здорово, как просто, а мне в голову эта идея не пришла, завтра так и сделаю, — радуюсь я.

— Ну что, всё же остаёшься? — ещё раз спрашивает Юра.

— Пожалуй, да, — вздыхаю я.

— Тогда я ухожу, но мы будем поблизости. Удачи тебе, Кирилл! — Юра жмёт мне руку.

— Передавай всем привет, — бодро говорю я, но на душе скребут кошки. Может я не прав, а надо было попробовать убежать? Но поезд ушёл, я остаюсь.

Юра надевает шапку-невидимку и растворяется в воздухе.

— Ты здесь? — удивляюсь я.

— Пока да, — слышу слегка приглушенный голос. — Бывай, — дверь отворяется, снаружи подпирается брёвнышком, недовольно гремит цепью медведь, и я слышу удаляющиеся шаги.

Устраиваюсь на мягком сене, пытаюсь размышлять о прошедших событиях и о будущих, но незаметно проваливаюсь в сон.

Меня будит злобное шипение, зубастый гусь пытается просунуть шею в щель между брёвнами. От неожиданности подпрыгиваю, кидаю в него пучок сена. Гусь злобно щёлкает клювом и не сводит с меня красных глаз.

— Да пошёл ты! — кидаю ещё один пучок, но вот ещё один пытается пролезть в мою темницу.

— Прочь отсюда, ироды! — слышится шамкающий голос Бабы-Яги и раздаются увесистые удары метлой. С грохотом падает брёвнышко, с противным скрипом открывается дверь. — Выспался, Кирюша? — она заходит в хлев, опирается на метлу и с насмешкой смотрит на меня.

— Выспался, — буркнул я, встаю, отряхиваю с одежды сено.

Баба-Яга приветливо смотрит, словно добрая бабушка, разве что, нижние зубы упираются в кончик крючковатого носа, а так — обычная старушка.

— Под навесом кувшин с молоком и хлеб с сыром, завтракай и за работу. Постарайся выполнить всё за один день, иначе работу не засчитаю, — неожиданно сурово произносит она. — Я по делам улетаю, а ты шкоду не твори, котик за тобой присмотрит, если баловаться вздумаешь, он гусей выпустит, — грозно сверкнула очами старая карга.

— Да понял я, — недовольно говорю я и с радостью вспоминаю о волшебном веничке. Надо бы росы успеть набрать, пока она не испарилась с зелёной травы.

— Я на тебя надеюсь, — Баба-Яга потопталась ещё немного и выходит во двор, а я иду следом.

Раннее утро, вероятно, часов пять, сейчас только бы спать. Ёжусь от прохладного ветерка, оглядываюсь. У колодца стоят огромные деревянные вёдра, у дровницы в колоду воткнут топор, на стене болтается ржавая пила.

— Вернусь под вечер, постарайся меня не разочаровывать, внучок, — ехидно изрекает она и, кряхтя, взбирается в тесную ступу.

Недоверчиво смотрю, как она усаживается, вставляет метлу в кронштейн напоминающий уключину лодки, лихо свистит и … взмывает ввысь. Я даже присаживаюсь от неожиданности. Некоторое время наблюдаю, как она зависает над верхушками деревьев и, исчезает из поля зрения.