Д Штольц - Удав и гадюка

Сапфо услышала мягкие шаги и вырвала себя из полузабытья, поднялась на диване, тихонько звякнув украшениями. Ее глаза испуганно уставились во мрак ночи, окутавший имение, и суккуб шепотом произнесла.

— Кто это?

— Юлиан, веномансер, — ответил тихо раб. — Извините, что побеспокоил.

Юлиан разглядывал своим острым зрением помятый вид Сапфо, ее выбившиеся из косы пряди и смуглое страстное лицо, подернутое сейчас печатью страдания, размазанную под губой золотой краску и сами губы: полные, мягкие и слегка приоткрытые. Суккуб же слепо смотрела в непроглядную для нее тьму, пока не услышала удаляющиеся в сторону библиотеки шаги. Со вздохом она вновь опустилась на диван, поджала колени к подбородку и пропала в мрачных думах.

Библиотека была угловой комнатой, смотрящей окнами на апельсиновый сад. Высокие темные шкафы стояли двумя параллельными рядами, а у стены около арки (комната не имела двери) расположились алые софы с жестким сиденьем. Порой Юлиан в облике книжного зала Советника вспоминал кабинет Филиппа фон де Тастемара в Брасо-Дэнто: все та же мрачная обстановка, приглушенный свет из-за задернутых темных гардин и строгая мебель.

Но библиотека Филиппа всегда была живой, шумела распахнутыми журналами, шептала ветром сквозь открытые окна, была центром жизни в замке и служила местом переговоров и споров. А вот библиотека Иллы Ралмантона, в противовес, была пустынна и молчалива, как склеп, обставлена нарочито дорого и вычурно, но посещалась лишь испуганным слугой, который забегал взять книгу для господина. Читать Консул любил на мягких диванах в гостиной, а когда уставал, то заставлял читать вслух Габелия с его мягким бархатным голосом.

В кабинете Филиппа жило много потрепанных жизнью и многократным перечитыванием книг, с мягкими заломанными углами и запахом ветхой бумаги. Здесь же каждый том был обтянут кожей, украшен вычурным тиснением с золотом и стоял, с острыми углами и часто нетронутыми страницами, как памятник искусству, но не книга. По всей комнате к потолку на шелковых шнурах были подвешены помандеры — апельсины с утыканной в них душистой гвоздикой.

Библиотеку освещал лишь тонкий и блеклый луч, который смог найти щель между плотными шторами. Он тянулся от окна к софе. Юлиан в раздумьях подошел к одному из шкафов, чтобы взять книгу. Затем недовольно нахмурился. Словно бельмо на глазу среди аккуратно отсортированных по размеру книг стояла громоздкая летопись, высясь над прочими на добрый палец. С ворчанием раб, который не мог равнодушно смотреть на подобное безобразие, поставил книгу туда, где ей место, и уже со спокойной душой взял «Демонологию Сангомара», приземлился на аккуратный и строгий диванчик у стены. Бледно-желтый свет луны освещал страницы, которые, пожалуй, открыли в первый раз за все годы с тех пор, как эта книга родилась из-под заботливых рук писаря.

Шаги Сапфо Юлиан услышал еще от гостиной — она тянула ноги, будто волоча их силой. Сутулая и уставшая, суккуб показалась в проеме библиотеки и нашла безжизненными глазами веномансера, а затем, безо всякого разрешения, села с ним рядом. Они оба молчали некоторое время — Сапфо смотрела в пол пристальным взглядом, а Юлиан якобы в книгу, которую он уже не видел и не понимал. Да что уж там, он даже забыл, что вообще читает, лишь чувствовал острые углы да бычью кожу под пальцами.

— Ты… — начала Сапфо, тихонько. — Я же тебя видела в Мастеровом городе, год назад?

— Да…

Юлиан внутри встрепенулся. Значит, запомнила все-таки?

— Почему ты стал рабом?

— На меня легла вина за убийство нескольких стражников. Я пытался защитить отца…

— М-м-м… Понятно…

Сапфо, уже запамятовав о вопросе, разглядывала побелевшие костяшки вампира, настолько крепко тот держал книгу. Затем она скользнула взглядом по шароварам, чуть выше, и оценила крепко сложенное тело. Юлиан краем глаза тоже прошелся по точеной фигуре и сглотнул нервно слюну.

— вам бы стоило вернуться домой, почтенная… — протянул раб, чувствуя исходящий от женщины пряный запах древесной корицы, слившийся с кожей и ароматом дорогого вина.

— Там за мной снова будут ходить эти четыре лба. Снова, впрочем, как и всегда…

Сапфо презрительно поморщилась и принялась гладить кончик своего хвоста, приводя в порядок выбившиеся волоски. Затем, словно случайно, она убрала руку с хвоста и положила ее на сиденье, касаясь бедра мужчины. Перстни скользнули по ткани шароваров. Юлиан почувствовал, как вспотела его спина.