Goblins - О бедном монахе замолвите слово

«Да, вижу, с фантазией у тебя все в порядке».

— Какая любовь??? Какое добро??? Щедрость??? — проорал здоровяк, воинственно потрясая кулаками. Бледный, переходящий в легкую зелень цвет его лица намекал на то, что трудности прошедших состязаний не прошли для него даром. — Бесстыжий старый негодяй! Ты говоришь о правде?! Единственная правда это то, что весь следующий месяц ты будешь гадить собственными костями!

Я мог понять его раздражение: все-таки, в вопросах алхимии этот старый Дао не был совсем уж профаном, да и рабочее место разгневанного мастера находилось поблизости от моего, и досталось ему полной мерой. И, видимо, настолько полной, что добраться до цели своего поспешного путешествия он так и не успел, что, в свою очередь, могло вызвать некоторое неприятное явление, известное в кругу практикующих алхимиков, как «не донес». А что это могло значить для такого гордого мастера, как тот, что стоит передо мной сейчас, и брызгает слюнями так, что приходится от них уворачиваться? Только то, что его лицо было не просто уронено, оно было размазано от городской площади и до самого дома его бабули. Безусловно, это отличный повод расстроиться!

Краем глаза я видел, как Ванкси с испуганным лицом аккуратно, по стеночке, перебирается в сторону выхода, подальше от разгорающегося веселья, и всецело это одобрял: тщедушной девчонке хватит и одной случайной затрещины, чтоб потерять свой главный актив — хорошенькое личико. Кому потом будет нужна красотка без зубов или с кривым носом? Внимания на нее, впрочем, никто кроме меня не обращал, и все шансы избежать близкого знакомства с Путями Пинка и Кулака у нее были.

Второй желающий помассировать ребра этому несчастному старику держался за спиной здоровяка, возможно, затевая какую-то пакость. Девушка все также возилась со своим сундуком, и у нее, к счастью, что-то не ладилось: может быть, сундук был заперт слишком крепко, может быть, для призыва этих могучих Трех Братьев Цзян Ши требовалось сразу три практика противоположного пола, а, может быть, братья просто были в отъезде или им было лень.

Орать здоровяку, тем не менее, быстро надоело, и он перешел к делу, да так резво…

Но этот старый Дао, хоть борода его давно поседела, голова полиняла, все мышцы (даже те, про которые я и не знал, что такие у меня есть) ныли, а суставы трещали так, что утром у меня получилось выхрустеть ими несложную мелодию, не собирался покорно подставлять задницу под пинки, а все остальное под кулаки этого негодяя! Кто может назвать этого старика новичком в кулачном искусстве? И мы сразились, этот усталый старик, и юный, пышущий здоровьем молодой козел, один-на-один (один-на-полтора, если считать второго засранца, который держался за спиной здоровяка, и все норовил лягнуть исподтишка), и этот старик задал им жару!

***

Ну, ладно, не задал. Но бились мы, самое малое, на равных!

***

Ну, ладно, не на равных. Но и досталось мне всего разок…

***

Ну, ладно, не разок. Но, хотя бы, прилетало не так уж и часто!

Этот здоровенный обморок игнорировал входящие, и пер на меня, словно педофил на малолетку, и лягался всеми четырьмя копытами так, что этому старику поплохело. Нет, этот старый Дао всегда любил и умел подраться, но сегодня был явно не мой день, и явно не мой противник.

Определенно, где-то среди девяти небес жило божество, покровитель мордобоя и членовредительства. И вот, однажды, бросив исполненный доброты и сочувствия взгляд на наш грешный мир, на людей, что стенали во тьме невежества, пороков, болезней, полного морального разложения и нравственной деградации, и ужаснувшись той пропасти бездуховности, в которую пало человечество, это милостивое божеств сжалилось и ниспослало страдающим людям своего апостола, чтобы он бил их по лицу, и по всяким прочим местам.

Начать решили, похоже, с меня.

Спасти положение могла бы метла, но до нее еще над было добраться: учитель Фанг за утро так донял меня своими нравоучениями, что, сев завтракать, я просто отставил ее подальше. Не то, чтобы это как-то помогало, просто бороться с желанием выкинуть метлу с балкона стало немного проще. Теперь, вот, страдаю.

Очередную затрещину мой противник перенес с ледяным спокойствием, в ответ снабдив меня добрым пинком, от которого выпитый утром чай запросился наружу изо всех отверстий сразу, и я решил, что с меня хватит.

— Ага! Ты не сможешь меня победить! Я изучал кулачное искусство!!! — проорал мне этот негодяй.