Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

4 февраля

Мэтту понадобилось что-то в своей комнате.

Маме тяжело ходить наверх со времен второго вывиха, поэтому, когда ей что-то нужно, в ее комнату поднимаюсь я. Джон начал наведываться на второй этаж только на прошлых выходных. До этого я приносила ему все, что он просил, и, само собой, делала то же для Мэтта.

– Думаешь, ты готов? – спросила мама.

– Конечно. Не пошел бы, если бы не был готов.

Мама переглянулась со мной, но, когда я сделала было движение встать и пойти с ним, едва заметно покачала головой.

Мэтт вышел с веранды, пересек кухню и прихожую, подошел к лестнице. По-моему, мы все затаили дыхание при звуке его тяжелых шагов по ступенькам.

А потом звук замер.

– Иди, – сказала мне мама.

Я выбежала в прихожую. Мэтт стоял на четвертой снизу ступеньке.

– Не могу, – сказал он. – Будь оно все проклято. Не могу подняться.

– Тогда и не пытайся пока. Спускайся, попробуешь в другой раз.

– А что, если не будет другого раза? Что, если я бесполезный инвалид до конца своих дней?

– Даже если ты инвалид, ты никогда не будешь бесполезен. Мэтт, тебе не приходило в голову, что твоя слабость – из-за той ночи, когда ты помогал вытащить маму и Джона с веранды? Что, возможно, ты принес свое здоровье в жертву, чтобы спасти их жизни, и этим стоит гордиться? Они не выжили бы, если б не ты. Ты понятия не имеешь, сколько ты даешь нам ежедневно. Думаешь, мне нравилось за вами ухаживать? Да я просто ненавидела это. Но я все время думала, как ты все делаешь, не жалуясь. Просто делаешь, что нужно. И я стараюсь быть как ты. Так что спускайся с лестницы, иди в постель, и, даже если ты навсегда останешься таким, как сейчас, ты все равно будешь самым сильным человеком из всех, кого я знаю.

– От такой и слышу, – сказал он.

– Вот и отлично. Мы с тобой наилучшайшие люди в мире. А теперь скажи, за чем ты собирался, и возвращайся на веранду, пока мама не впала в истерику.

И он пошел. Я наблюдала, пока он не спустился с лестницы, а потом побежала наверх за тем, что ему нужно.

Если Мэтт не поправится, нам конец. Но ему это знать необязательно.

7 февраля

Мамин день рождения.

В Рождество, когда мама поделилась с нами конфетами, я съела две из четырех, а две сохранила.

Вот и подарок маме на день рождения – две конфеты.

Джон дал ей обыграть себя в шахматы.

А Мэтт трижды дошел до лестницы и обратно.

Она сказала – это лучший день рождения за всю ее жизнь.

9 февраля

Джон достаточно окреп для лыж, а у меня кончились предлоги, под которыми можно было не пускать его на тренировки.

Я каждое утро выхожу на улицу и катаюсь одна по часу или больше. Лыжи в том числе заставляют забывать о еде, и это хорошо.

После обеда я выхожу с Джоном и смотрю, как он ездит. Мама не выпускает его одного. Брата пока хватает только на пятнадцать – двадцать минут, но и это неплохо.

Мэтт доходит до лестницы и обратно трижды утром и четыре раза после обеда. Думаю, на следующей неделе он попробует подняться, на пару ступенек для начала, постепенно увеличивая нагрузку, сколько бы времени это ни заняло.

Мама не готова стирать, но уже делает нам обеды. Почему-то на вкус все лучше, если приготовлено мамой.

По моему настоянию (и как же я рада, что выиграла этот спор) мы не закрыли окно фанерой. На окнах в крыше снега почти нет, так что в комнате гораздо больше естественного света. Вряд ли воздух стал чище, но зато заметно прибавляется световой день.

Много что вызывает беспокойство, но я дала себе отпуск. Всегда можно побеспокоиться на следующей неделе.

12 февраля

Вернулась с лыжной тренировки утром и обнаружила, что мама жарит что-то в сковороде.

Пахло дивно. У нас очень давно не было свежих овощей, а жарить консервированный шпинат или зеленую фасоль не имеет смысла. К тому моменту, как мама подала обед, мы чуть не прыгали от предвкушения. Я все никак не могла разобрать, что мы едим. По консистенции напоминало лук, но на вкус было более горьковатым.

– Что это? – спросили мы все.

– Луковицы тюльпанов, – ответила мама. – Вытащила их из земли летом, прежде чем почва замерзла. Хранила, чтобы однажды побаловать вас.

Мы все прекратили жевать. Это все равно как если бы она потушила Хортона.

– Да ладно, – сказала мама. – Мы не первые люди, которые едят тюльпанные луковицы.

Утешительная мысль. Она да еще голод провели нас через этот обед.

14 февраля

День Святого Валентина.