Джон Толкин - Падение Гондолина [сборник litres]

Но Улмо вынес Эльвинг из пучины и придал ей облик огромной белой птицы, на груди же ее сиял, как звезда, лучезарный Сильмариль; и полетела она над водой искать возлюбленного своего Эаренделя. И однажды, стоя в ночной час у руля, Эарендель заметил, как приближается она: точно белое облако, что стремительно проносится под луной, точно звезда, что сбилась с пути над морем, бледное пламя на крыльях бури. Говорится в песнях, будто пала она с небес на палубу «Вингелота» без чувств, будучи на грани жизни и смерти, – столь быстр был полет; и Эарендель привлек ее к груди. Но утром изумленному взгляду Эаренделя предстала жена его в истинном своем обличии, погруженная в сон, и волосы ее падали ему на лицо.

И немало скорбели Эарендель и Эльвинг о том, что разорены гавани Сириона, а сын их – в плену, и опасались, что предадут его смерти, – однако ж не случилось того. Ибо Майдрос сжалился над Эльрондом и пекся о нем, и впоследствии привязались они друг к другу (хотя и трудно поверить в это), ибо сердце Майдроса истосковалось и изнемогло под бременем страшной клятвы.

[ Этот фрагмент был переписан следующим образом :

И немало скорбели Эарендель и Эльвинг о том, что разорены гавани Сириона, а сыновья их – в плену; и опасались, что детей убьют. Но не случилось того. Ибо Маглор сжалился над Эльросом и Эльрондом и пекся о них, и впоследствии привязались они друг к другу (хотя и трудно поверить в это), ибо сердце Маглора истосковалось и изнемогло, и т. д.]

Но для Эаренделя не осталось более надежды в землях Сириона, и в отчаянии вновь повернул он вспять, и не возвратился домой, но решил еще раз попытаться отыскать Валинор – теперь, когда рядом с ним была Эльвинг. Почти все время стоял он у руля, а на челе его сиял Сильмариль; и по мере того, как корабль приближался к Западу, свет самоцвета разгорался все ярче. Возможно, отчасти благодаря могуществу священного камня со временем вошли они в воды, в которые не заплывал до той поры ни один корабль, кроме ладей телери; и добрались они до Волшебных островов, но не подпали под власть волшебства; и вступили они в Тенистые моря, и пробились сквозь тени; и открылся их взорам Одинокий остров, но не задержались они там; и вот, наконец, бросили они якорь в Заливе Фаэри [> в Заливе Эльфийского Дома] у границ мира. И заприметили телери корабль, и немало подивились, различив вдалеке сияние Сильмариля, слепящее и яркое.

А Эарендель единственным из людей высадился на бессмертные берега; и ни Эльвинг, ни кому-либо из немногих своих спутников не позволил пойти вместе с ним, дабы не обратился против них гнев Богов; и явился он во время празднества, точно так же, как некогда Мелькор и Унголиант, и дозорных на холме Туна оставалось мало, ибо квенди по большей части собрались в чертогах Манвэ на вершине горы Тиндбрентинг.

Посему дозорные спешно поскакали в Валмар либо укрылись среди горных перевалов; и зазвонили все колокола Валмара; Эарендель же поднялся на чудесный холм Кор – пустынным явился тот взору; прошел он по улицам Туна – и не встретил ни души; и сжалось у него сердце. И вот брел он по опустевшим дорогам Туна, и алмазная пыль осыпала одежды его и обувь, но никто не слышал его зова. Потому вернулся он обратно к морю и собирался уже вновь взойти на корабль свой «Вингелот», как явился некто на берегу и воззвал к нему: «Привет тебе, Эарендель, ярчайшая из звезд, прекраснейший из посланников! Привет тебе, несущий свет прежде Солнца и Луны, о долгожданный гость, приспевший негаданно, о желанный гость, явившийся паче чаяния! Привет тебе, слава и гордость детей мира, о убийца тьмы! Звезда заката, привет тебе! Привет тебе, вестник рассвета!»

То был Фионвэ, сын Манвэ; и призвал он Эаренделя пред троны Богов; и Эарендель вступил в Валинор и в чертоги Валмара, и не возвращался более в земли людей. И держал он речь от имени двух народов пред лицом Богов, и просил о прощении для номов, и о сострадании к изгнанным эльфам и злосчастным людям, и о помощи в час нужды.

Тогда сыны Валар изготовились к битве; и возглавил воинство Фионвэ, сын Манвэ. Под его белоснежное знамя встало также воинство квенди, Светлых эльфов, подданных Ингвэ, а среди них – те из номов древности, что не покидали Валинора; но телери, памятуя о Лебединой гавани, в поход не пошли, за исключением лишь очень немногих; а те повели корабли, на которых бoльшая часть воинства переправилась в Северные земли; однако сами они так и не пожелали ступить на тамошние берега.