Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

Гномы так резко повскакивали с мест, что даже стол перевернули. Гэндальф выбил синий огонь концом своей волшебной трости (она же была жезлом), и в его свете все увидели, как бедный хоббит на коленках стоит на коврике у камина и весь трясется, как тающее желе. Через мгновение он упал и стал выкрикивать:

— Молния! Ударила молния!.. — много раз подряд. Гномы его подняли, положили на диванчик в коридоре, поставили рядом с ним питье и вернулись в комнату обсуждать свое темное дело.

— Экспансивный невысоклик, — заметил, садясь, Гэндальф. — У него бывают странные приступы, но он — один из лучших, один из лучших, а в ярости это просто укушенный дракон.

Если вам приходилось видеть укушенного дракона, то вы поймете, что замечание волшебника было очень поэтической гиперболой в применении к любому хоббиту, даже двоюродному пра-прадедушке Старого Тука, которого звали Бычеглас и который был так велик ростом, что мог взобраться верхом на лошадь. Он когда-то вызвал на бой войско гоблинов из горы Грэм. В сражения на зеленых Полях он деревянной дубиной сшиб голову предводителя гоблинов Гольфимбула, и эта голова пролетела по воздуху сотню ярдов и попала в кроличью нору, таким образом была одновременно выиграна битва и изобретена игра в гольф. А изнеженный потомок Бычегласа сейчас с трудом отходил от потрясения на диванчике в прихожей. Он немного полежал, немного выпил, потом все-таки встал и подкрался к двери гостиной.

И вот что он услышал (говорил Глоин):

— Гм-гм! Вы думаете, он справится? Гэндальфу легко говорить о ярости хоббита, но если он, приходя в ярость, вот так завопит хоть один-единственный раз, то разбудит дракона со всеми его родственниками, и они нас поубивают. По-моему, это было больше похоже на испуг, чем на ярость. Вообще, если бы не тайный знак на двери, я бы подумал, что мы по ошибке попали не в тот дом. Я засомневался сразу, как только увидел, как он пускает пузыри на коврике возле двери. Он скорее смахивает на зеленщика, чем на взломщика…

И тут господин Торбинс повернул ручку двери и вошел в гостиную. В нем вдруг пробудился Тук. Он понял, что спать не ляжет и завтракать не станет, пока не убедит всех, что может быть очень яростным, и почувствовал, что уже пришел в ярость от «пускает пузыри на коврике».

Много раз потом торбинсовское начало в нем сожалело об этом поступке, и он говорил себе: «Бильбо, ты свалял дурака — сам полез в западню». Но сейчас он храбро выпалил:

— Извините меня за то, что я сейчас случайно услышал. Я понятия не имею, о чем вы говорите и причем тут взломщики, но, думаю, не ошибся в том, что вы считаете меня ни на что неспособным (это его уязвило больше всего). Я вам докажу. Нет у меня на двери никаких знаков — я ее красил неделю назад, и совершенно уверен, что вы ошиблись адресом. Я заподозрил это, как только увидел ваши чудные физиономии у себя на пороге. Но можете считать этот дом правильным домом. Скажите, что вы от меня хотите, и я попробую все сделать, даже если для этого придется идти пешком на самый Дальний Восток и драться со свирепыми змеями-оборотнями в Последней Пустыне. У меня когда-то был двоюродный пра-прадедушка Бычеглас Тук, так вот он…

— Ну да был, но очень давно, — сказал Глоин. — Я же говорил о тебе. И, уверяю тебя, на этой двери был знак — обычный, как полагается в деле. Такой знак обозначает: «Взломщик ищет хорошую работу и захватывающих приключений за приличное вознаграждение». Вместо «Взломщик» можно прочитать «Опытный охотник за сокровищами», это как ты захочешь. Некоторым так больше нравится, а нам все равно. Гэндальф сказал, что в этих краях живет такой искатель приключений, который жаждет немедленно взяться за дело, и устроил нам сегодняшнюю встречу, в среду за чаем.

— Был у тебя знак на двери, — сказал Гэндальф. — Я сам его поставил по веским причинам. Меня попросили найти четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал господина Торбинса. А если кто-нибудь скажет, что мой выбор неправильный, идите втринадцатером, попадайте в неприятности, расхлебывайте неудачи или возвращайтесь уголь копать!

Он так сердито накричал на Глоина, что гном сел на свое место; а когда Бильбо попытался открыть рот для вопроса, он повернулся и уставился на него, так свирепо нахмурив брови, что хоббит закрыл рот покрепче.

— Вот и правильно, — сказал Гэндальф. — И не будем больше спорить. Господина Торбинса выбрал я — этого достаточно. Если я говорю, что он взломщик, значит, он взломщик или будет таковым, когда придет время. Что-то в нем есть, о чем вы пока не догадываетесь, и в гораздо большей степени, чем он сам думает. Может быть, вы все останетесь живы и мне за это спасибо скажете. А теперь Бильбо, малыш, принеси лампу и посвети мне вот на это.