Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев [litres]

Над фургоном прокатился гром, дождь вдруг припустил так, что матерчатая боковина справа враз промокла и прилипла к дугам. Тьму расколола молния – резкая, зигзагообразная, оставившая после себя отражение под сомкнутыми веками.

Они остановились. Сарвиссиан просунулся внутрь.

– Подайте-ка фонарь, госпожа мастер!

– Сейчас.

Эльга стряхнула листья, встала и сняла с крючка жестяную, мягко булькнувшую маслом колбу. Сарвиссиан надвинулся, с усов, с макушки капало. Щелкнули, стукнули в его ладонях кресало и кремень.

– Ближе, госпожа мастер.

Эльга сдвинула защелку и открыла извозчику доступ к фитилю.

– Как бы не на сено, – сказал он.

Дождь шумел вокруг, качались тени елок.

Сарвиссиан стукнул кремнем, несколько искорок брызнули вверх, словно стараясь дотянуться до кончиков усов.

– Вот же кулема, – качнул головой на собственную неловкость извозчик, придвинулся, стукнул снова.

Огонек в фонаре вырос, заалел.

– Все, госпожа мастер, – сказал Сарвиссиан, – сейчас доедем.

Он опустил полог, забрав трепетный свет фонаря с собой. Фургон тронулся, зачавкали копыта. Эльга нащупала сак. Времени у нас много, сказала она листьям. Целый день, а то и больше. Тьфу! Она смахнула с носа упавшую сверху каплю. Все-таки я мастер. Я по-другому не могу. Понятно?

Пока ехали до Колчицы, Эльга на скорую руку успела набить три букета, и каждый был по-своему гадок и омерзителен. Листья собачились между собой, узор шел вкривь и вкось, пальцы ошибались, мяли не там, загибали не то, ноготь мизинца резал где хотел. Только присутствие Сарвиссиана за пологом останавливало от того, чтобы не заорать в голос.

Ничего-ничего.

Последний букет Эльга складывала в скрипе колес, мелькании света и торопливом топоте по деревянным мосткам.

– Ох вы ж, господа хорошие!

– Ух, дождина!

– Распрягай лошадей, Теймо.

Листья опять легли дрянным узором, но пальцы вроде бы начали ощущать подушечками их колкое, рассыпчатое звучание. Возможно…

– Госпожа.

Свет плеснул в фургон, и Эльга прикрыла глаза ладонью.

– Что? Уже все?

– Вы же вся мокрая, госпожа! – сказал Сарвиссиан и подал руку. – Выбирайтесь.

– Мокрая? Я и не заметила.

Эльга потянула за собой сак. Доску – под мышку.

– Сюда, под навес, госпожа.

Женщина в накинутой на голову и на плечи рогоже помогла ей ступить на твердое. Фургон с мокрой тканью, облепившей дуги, походил на исхудавшее животное.

– Сюда.

Дождь бил по крыше, звонко лупил по железному листу, утопленному в земле, косыми струями прошивал воздух. Покачивался фонарь на цепи. Мокро блестели жерди ограды.

Ж-жах! Молния сверкнула в темноте, на долю мгновения превратив лицо сопровождающей женщины в белую, зажмуренную маску.

– Сюда, госпожа.

Эльге распахнули дверь. Сак прошел не сразу.

Полутемное, в редких свечах помещение встретило ее негромкими голосами, огнем, облизывающим в очаге дрова, запахом мяса на решетке. Несколько посетителей, мрачно поглядывая в окна, пили за столами хмелку.

– Госпожа.

Перед Эльгой возник владелец гостиницы, худой, бородатый, со свисающей на глаза прядью седых волос. Он вытер руки о тряпку и поклонился.

– Вам, видимо, нужна комната?

Эльга кивнула и поддернула доску.

– Две.

– Обед?

– Да.

– Это четверть в день, госпожа.

Эльга показала запястье с печатью титора.

Мужчина кивнул и полез под стойку. Женщина тем временем повесила рогожу; пробежал в двери, ведущие, видимо, на кухню, босоногий мальчишка. Фыркая, зашел с улицы Сарвиссиан.

– Вот же удружила Матушка-Утроба, – сказал он, выжимая подол рубахи.

– Это, скорее, Киян воюет, – заметили за одним из столов. – Вон как копьем своим машет. Не в духе, видать, сегодня.

Словно в подтверждение этих слов новый зигзаг молнии вспорол тьму за окнами.

– Может, и Киян, – согласился Сарвиссиан, жмурясь на вспышку.

– Госпожа.

Хозяин гостиницы выложил на стойку клочок бумажки. На клочке кривыми буквами было написано: «Дом Хигв. Колчц. Одна четвр. постой».

– Что мне сделать? – спросила Эльга.

Худой мужчина дернул лицом, убрал прядь с глаз взмахом пальцев.

– В первый раз? Приложите печать, госпожа. Наш титор щепетилен в денежных делах и во всем требует отчета.

Эльга повернула ладонь. Запястье щекотно кольнуло, и на клочке бумаги отпечатался красный зверек.

– Нам придется переждать грозу, – подошел к Эльге Сарвиссиан.

– Госпожа уже заплатила за две комнаты, – сказал хозяин гостиницы, пряча бумажку во внутренности засаленной свитки.