Александр Сухов - Ведун [СИ]

— Зинаида, — тут же ответила она.

— Скажи мне, Зинаида, Прасковья предупреждала вашу банду, что лекарство подействует только на неё, а другим может навредить?

— Ну, — девчонка потупила взгляд, — что-то такое говорила, но мы не поверили. Так не бывает, чтобы одному помогло, а другому нет.

— А коли говорила, какого хрена вы сюда приперлись бузу устраивать и права качать?! Сами решили намазаться, вот так и ходите со страшными мордами до самой старости! — Вообще-то я припугнул девок, аллергическая реакция на мое средство должна пройти дней через пять, но они-то об этом не знают.

Как результат, в комнате вновь поднялся шумный гвалт, но под моим суровым взглядом девушки быстро успокоились. Пока мы так общались, Егоровна стояла молча в сторонке и с нескрываемым удовольствием следила за происходящим в приемном покое.

Наконец девушки успокоились и с полными надежды глазами, в которых было буквально написано «ты нас изуродовал, тебе и лечить» уставились на меня.

Снова заговорила Зинаида. Кажется, я не ошибся, выделив именно эту девушку в качестве посредника в нашем разговоре.

— Андрей Драгомирович, — ух ты, оказывается, они знают, как меня звать-величать по имени и отчеству, — помоги нам.

— Помогу, от чего же не помочь. Только помощь моя будет вам денег стоить. Допустим, — я возвел очи к потолку, почесывая подбородок пальчиками (прям киношный врач, устанавливающий диагноз больному), — рубликов по пяти несите, к вечеру будете краше прежнего и сыпь пропадет, и родимые пятна.

— А Проньке бесплатно лекарствие дал, — подала голос самая страшная из присутствующих девок, чье лицо и до применения моей мази было испещрено глубокими оспенными кавернами. Вспомнил, Лукерьей кличут. Её деревенские пацаны еще дразнят, мол черти на лице горох молотили.

— Для Прасковьи была промо акция. — неожиданно даже для себя выдал я, — с вас же по пяти целковых, кроме Луши. С неё червонец, ибо ей еще и рожу от оспы избавлять. Кто не согласный, ходите с красными рожами, — я решил все-таки не пугать девок, — а через недельку сыпь сама пройдет, если не перестанете мазаться чем ни попадя. Теперь же, барышни, попрошу на выход. Некогда мне с вами тары-бары-растабары устраивать. Да и у Василисы Егоровны клиентура подошла. Придете с деньгами, найдете меня на заднем дворе, если не обнаружите, подождете час-полтора.

После того, как девки, не задавая лишних вопросов (даже что такое промо-акция не сподобились узнать, видно без объяснений поняли), покинули помещение. Помещица Третьякова весело посмотрела на меня, но ругать, как я ожидал, не стала.

— Пойдем-ка, Андрюшенька поснедаем. Сёдни каша гречневая с мясцом, да пирожки твои любимые с визигой, а еще с курагой и черносливом.

У меня аж слюна потекла по подбородку. Умеет же Егоровна аппетит разогнать по максимуму всего лишь парой слов.

Во время завтрака хозяйка молчала, хоть было понятно, какие «грома и моланьи» она собирается обрушить на мою бесшабашную головушку, ведь предупреждала не светить Даром, я же не послушался. Ладно, как-нибудь извернусь. Как только последний пирог оказался у меня в желудке, и я удовлетворенно откинулся на спинку стула, добрая бабушка начала воспитательный процесс:

— И на кой оно это тебе, Андрюша?

— Денег заработать, Егоровна, много. Вот на кой.

Хозяйка посмотрела на меня как на дитё малое неразумное (в общем-то она была уверена, что именно так оно и есть).

— А для чего тебе много денег?

— Дом будем строить новый. Негоже помещице жить в деревянной избенке.

— Хм, нашел помещицу.

— Василиса Егоровна, раньше, когда ты жила одна, оно может быть и было нормально. Теперь мы вдвоем. Я только через четыре года поеду в университет поступать. Поэтому, для нормальной жизни нам нужен хороший кирпичный дом, и чтобы наемная прислуга в нем была. Вот так. К тому же, мне деньги на обучение понадобятся.

— А меня ты спросил?! — Тут Егоровна не на шутку вспылила. — Надо мне оно или нет?!

— Надо, бабушка, ты сама видишь, тесновато нам вдвоем и печь бывает дымит. Это летом ты её редко протапливаешь, а зимой жить аки крестьяне распоследние — себя не уважать.

— Вроде малой, а гуторишь по-взрослому. — Похоже моя уверенность успокоила старушку. — Дык, ты думаешь, у меня денег нет? Скажи, скоко нужно, я дам. У меня в банке пятьдесят тыщь с лишком, да еще, — голос Егоровны понизился до шепота, как будто нас могли подслушать, — кубышка с золотом прикопана в укромном месте.