Эд Гринвуд: Патриарх. Огненная чаша (ЛП)

— Еще какие-то дела? — спокойно спросил глава дома Ускеврен через край поднятого бокала.

Свет от лампы мерцал на последних подслащенных льдинках и винах, поданных с ними. Небольшое подергивание его стиснутой челюсти позади бокала было единственным намеком на отвращение, которое Тамалон Ускеврен чувствовал, обедая в собственном банкетном зале с его двумя самыми ненавистными конкурентами — и кредиторами.

— О, да, Ускеврен, — сказал человек с волосами, поблескивающими сединой, и изумрудными глазами, блестевшими коварством, в праздной манере, которая никого не одурачит, — есть еще одна вещь. — Улыбка Прескера Талендара была шелковистой. — Я привел кое-кого, кто очень хочет с тобой встретиться.

Один из четырех до настоящего времени молчавших мужчин, которые сидели между Тамалоном и Саклатом Соаргилом — толстый, презрительно улыбающийся сын человека, который пытался убить Тамалона шесть раз и нанял кого-то еще, чтобы обеспечить жестокий, холодный конец дням Тамалона по крайней мере еще дюжину раз — наклонился вперед. Что-то, что могло быть призраком улыбки, украсило его лицо. Это был незнакомец в зеленом камзоле, с позолоченными изображениями прыгающих львов, которые напоминали давно пропавшего старшего брата Тамалона Перивела… давно, когда он был молод и энергичен. Перивел нашел время вернуться тогда назад, затем тайно произвести на свет сына?

Тамалон знал в лицо трех остальных мужчин, молчаливо обедающих за его столом. Первым был Айристар Вельвонт, хладнокровный профессиональный маг-наемник, чье присутствие здесь этой ночью, должно быть, стоило Талендару несколько тысяч пятизвездников, по крайней мере. Он был кнутом, препятствующим приподнятому нраву перерасти во что-то большее… или притуплять множественные угрозы, которыми хозяин мог бы заливать гостей в собственном доме.

Человеком возле Вельвонта был Энсайбл Лоакрин, законодатель Селгонта. Лоакрин был идеальным свидетелем и владельцем такого же тщательно невыразительного лица, как и у Тамалона.

Третьим человеком, намного ниже ростом и толще остальных собравшихся за столом, был священник, чьи одежды описывали его как служителя Латандера, бога созидания и возрождения. Имя священника ускользнуло от Тамалона, но несколько больших блюд жареного гуся с орехами не смогли ускользнуть от Повелителя Огня Латандера — и три графина хорошего вина к настоящему моменту также не смогли избежать встречи с ним.

Они были свидетелями, эти трое, присутствующие здесь, чтобы наблюдать за любой хитростью, которую мужчина в зеленом и Талендар могли замыслить, и следить, чтобы мечи оставались в ножнах.

Тамалон наклонил брови так, чтобы его лицо выражало вежливый интерес, что было крайне далеко от его настоящих мыслей.

— И встретив меня?… — спокойно напомнил он.

— …я разочарован сдержанным и формальным характером моего приема, — ровным голосом перебил его человек в зеленом. — В конце концов, я твой брат, Тамалон.

Он сделал паузу, чтобы дать Тамалону время открыть рот от изумления и задать громкий и нетерпеливый вопрос, но глава дома Ускеврен бросил на него успокаивающий взгляд, приподняв бровь буквально на полдюйма.

Прежде чем молчание затянулось слишком надолго, мужчина в зеленом поднялся и сказал звучным голосом, который не мог не достигнуть слуг, неподвижно стоящих вдоль стен, даже служанку, деловито вытирающую пыль в самом дальнем углу зала.

— Пусть все здесь знают правду о моем наследстве. Я — Перивел Ускеврен, законный наследник моего родителя Алдимара, и глава дома Ускеврен. Этот дом связан так, как я связываю его, его монеты текут как я повелеваю, и как я говорю, да будет стоять Ускеврен.

Слова были старой формулировкой, созвучной закону Сембии. Глава дома полностью контролировал его инвестиции и деловые сделки. Если это и правда был Перивел, то у Штормового Предела — прекрасного городского поместья Ускеврена — появлялся новый хозяин. Тамалон мгновенно потерял бы всю власть над богатством, которое он так кропотливо восстанавливал, и впредь здесь правил бы этот незнакомец.

Было, однако, небольшое осложнение. Перивел Ускеврен был мертв больше сорока лет.

Последнее воспоминание Тамалона о его брате хаотично возникло в его голове, яркое и ужасное как всегда. Штормовой Предел был в огне, и там был Перивел, кричащий вызов красном, бьющемся сердце ада из падающих балок и ревущего, мчащегося огня, его меч сверкал, когда он рубил и колол троих — троих! — Талендаров.