Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт и секрет золотого кубка [litres]

Он справился! Когда мы подходим к причалу, мотор «Ксертона» уже вовсю тарахтит. Зигфрид машет нам с палубы:

– Ну, наконец-то вы здесь! Мунин вас сразу нашёл? А кстати, где он? И другого ворона не видно! Всё в порядке?

– Да, оба всё ещё охраняют золото, чтобы мы смогли спокойно отчалить. Как только мы выйдем из опасной зоны, то есть окажемся в воздухе, я их позову, – разъясняет наш план Хильда.

Зигфрид закатывает глаза:

– Птицы приглядывают за золотом?! И вы считаете, что это надёжнее, чем если бы его охранял герой германцев?! Господи, Хильда, ты иногда совсем с ума сходишь!

– Может быть, – холодно отвечает она. – Расскажи лучше, как тебе удалось починить мотор. Над ним поработал профессионал или нам стоит опасаться рухнуть в Атлантический океан?

Зигфрид возмущённо сопит:

– А ты как думаешь? Я с утра пораньше уже стоял в дверях одной мастерской и за несколько тысяч евро убедил мастера экстренно помочь нам устранить аварию. Он прибыл сюда со своими специальными инструментами и всё квалифицированно отремонтировал. Бак настолько герметичен, что ничего не может случиться. Ни над Атлантическим океаном, ни где-либо ещё.

Эта информация действительно успокаивает. Мои потребности в опасных приключениях на данный момент полностью удовлетворены.

– Чудесно, тогда можно отправляться, – усмехается Хильда, и мы оба поднимаемся на борт.

– А где Урд? – интересуюсь я, когда мы оказываемся рядом с Зигфридом.

– В салоне. Она охраняет наш рулет.

Точно! Атос! Он ведь тоже ещё тут.

– Но перед тем как отправиться в обратный путь, нужно от него избавиться, – замечает Хильда. – Мы можем просто высадить его на сушу, или он ещё в состоянии как-то нам навредить? – продолжает она размышлять вслух.

Я качаю головой:

– Нет, думаю, можно просто прислонить его к ближайшему дереву. Так крепко связанный, он вряд ли для кого-то опасен. По-моему, это ему следует опасаться, чтобы Портос с Арамисом его не отдубасили. Свинья, а не друг!

Сказано – сделано. Мы с большим трудом перетаскиваем Атоса из салона, где он несколько последних часов был вынужден наблюдать за тем, как вяжет госпожа Урдман, на палубу, а затем втроём сносим его по трапу на берег. Быстро оглядевшись по сторонам, я обнаруживаю рядом с распределительным щитом электропитания катеров узкую скамейку.

– Можем оставить его там, – предлагаю я, и мы действительно усаживаем его на скамейку, прислонив к распределительному щиту. Чтобы он не кричал, мы затыкаем ему рот старым носком Зигфрида. Не слишком учтиво, но необходимо. Если бы взглядом можно было убить, мы бы уже давно испустили дух. И всё же мне ничуть его не жаль – если ты такой мерзкий предатель, как Атос, то должен радоваться, что тебя не утопили, привязав к ногам бетонные блоки!

Отдать швартовы! Зигфрид выводит «Ксертон» в Сену, а затем медленно, но верно яхта покидает Париж.

– Не хочешь наконец позвать Хугина с Мунином? В конце концов, бедолаги уже несколько часов торчат в хранилище, – спрашиваю я у Хильды.

Она качает головой:

– Я перестану опасаться Альбериха, только когда мы наконец окажемся в воздухе. Не думаю, что там он по-прежнему будет для нас опасен.

Ну ладно, раз она так считает. Мне, правда, это кажется преувеличением, но что касается воронов, тут однозначно распоряжается она. Да и во всём остальном, пожалуй, тоже.

Мы окончательно покидаем пределы города, и в динамиках раздаётся голос Зигфрида, который говорит тоном настоящего капитана:

– Итак, капитан Зигфрид просит всех пассажиров снова занять свои места. «Ксертон» скоро отправляется.

Усевшись в салоне рядом с госпожой Урдман, мы пристёгиваемся. Затем повторяется то же, что и в полёте сюда: яхту сотрясает толчок, выдвигаются крылья, «Ксертон» быстро разгоняется и наконец взлетает. Госпожа Урдман в полном спокойствии продолжает вязать что-то похожее на очень длинный шарф, а вот у меня пульс заметно участился.

Я пытаюсь немного восстановить дыхание и радоваться возвращению домой. Интересно, папа всё ещё зависает в петле времени, попивая кофе с госпожой Вердан-Димитровски? И в какой своей модификации она его навестила – юной девушки или пожилой дамы? Не могу избавиться от ощущения, что она считает папу особенно симпатичным. Что там Хильда говорила о богах и чувствах? Что у них их нет? Мне кажется, Хильда заблуждается. В конце концов, она тоже не может всё знать – просто так думает. Я украдкой кошусь на неё. Закрыв глаза, она что-то бормочет себе под нос, а затем внезапно хлопает в ладоши.