А Говард - Принц Зазеркалья

– Алисса имела в виду, что изголодалась по настоящим приключениям. Так, любовь моя?

Он подает мне руку, и узоры у него на лице становятся то фиолетовыми, то розовыми.

Вместо того чтобы признать, как хорошо он читает мои мысли, я молча беру Морфея за руку. Когда мы выходим, я оглядываюсь через плечо в поисках родителей, которые затерялись в толпе.

– Паутинка, – начинаю я, – не могла бы ты…

– Я всем скажу, что ты ушла спать, – фея одаряет нас с Морфеем лукавой улыбкой. – Феннин эс старин, эс фаэр фарин.

И она улетает.

Пройдя мимо эльфов-рыцарей, мы выходим из стеклянного замка на свежий воздух. Я усиленно стараюсь не замечать, как Морфей изящен в белом фраке, под которым надет черно-красный полосатый жакет, как высоко и гордо реют его крылья.

Вместо этого я смотрю вокруг. Солнце и луна слились в лиловом небе. Их совмещенный свет придает всему вокруг ультрафиолетовый оттенок. Вдалеке, за пределами ледяных владений Королевы Слоновой Кости, я вижу растения психоделической расцветки. Розовые кусты, желтые цветы, оранжевые деревья, радужная трава…

Я восхищаюсь этой красотой. Переплетя пальцы с пальцами Морфея, я спрашиваю:

– Что сказала Паутинка?

Морфей наклоняется ко мне, чтобы расслышать мои слова сквозь шуршание двух запаздывающих пыльных кроликов, которые, чихая, торопятся к дверям.

– Это древнее благословение нашего королевства. «Пусть волшебная богиня озарит твой путь звездами, и пусть твое путешествие будет прекрасно, как бы далеко ты ни забрела».

– И как далеко мы собираемся забрести? – спрашиваю я.

Моя волшебная половина буквально истекает слюной при виде нашего экипажа.

Это почти точная копия воздушного шара, который Морфей создал в Гдетотам. Но на сей раз сделанная из гриба корзина закрыта, чтобы мы не замерзли. Над ней парят тысячи бабочек, прикрепленных к корзине светящимися синими нитями магии. Из той же магии состоят сверкающие колеса. Их спицы похожи на стеклянные трубки неоновых вывесок.

– Сегодня всё королевство, без остатка, будет положено к твоим ногам, – говорит Морфей. – Поскольку многие твои подданные здесь, в замке, это отличная возможность прогуляться без помех. От шахматных пустынь и одиноких утесов до диких лесов. Я велел Джебедии нарисовать некоторые места из прошлого, как я их помнил. Пещера, в которой держали Алису… с птичьей клеткой и всё такое. Кокон, из которого я заново родился. Это – фрагменты нашей общей истории. И теперь они сохранятся навсегда.

Я тронута этой неожиданной чувствительностью и придвигаюсь поближе, чтобы получше рассмотреть в лунном свете его шляпу.

– На тебе Шляпа Соблазнения. Почему я не удивлена?

Морфей скалится, как пират.

– А ты заметила… что на ней новое украшение?

Он демонстративно поправляет заткнутое за ленту совиное перо.

Я хихикаю.

– Я так понимаю, его оставила сова-вегетарианка?

– Некоторое время она не будет меня беспокоить.

– Ручаюсь, она тут не одна такая.

Морфей продевает мою руку сквозь свою.

– Прекрасно. Я никогда не против поиграть в салочки.

Я качаю головой:

– Возвращаясь к теме шляпы.

Он улыбается:

– Я надел ее, потому что она подходит к твоему платью.

– Ну да, конечно, – говорю я, пусть даже его цилиндр, наполовину алый, наполовину белый, с гирляндой из черных бабочек и роз, действительно идеально подходит к моему наряду.

– Похоже, Паутинка нашла твоих родителей, – произносит Морфей, указывая на одну из башен; там стоят мама и папа и наблюдают за нами.

– Надеюсь, она сказала им, чтоб не дожидались, – шутливо добавляет он.

Мои родители помирились с Морфеем, когда он доказал, что ему небезразличны обе мои половины, волшебная и человеческая. Конечно, они не обрадовались, узнав о клятве. Но потом папа и мама увидели, что Джеб доверяет мне и позволяет решать самой. После этого они ограничились тем, что пожелали мне силы духа и ясности мысли. Я заверила, что того и другого у меня хватает – благодаря их примеру.

Я сажусь в карету. Там достаточно места для крыльев. Сиденья обиты алым бархатом, на окне висят красивые фиолетовые занавески, вдоль стен вьются живые флуоресцентные завитки. Внутренность кареты во всех смыслах похожа на Морфея – изящная и блестящая, но в то же время дисгармоничная и гипнотизирующая. Я сажусь напротив Морфея, держа в обтянутых кружевными перчатками руках розу, которую он подарил мне. В карете пахнет кальяном. Два канделябра в форме вихрей висят по сторонам окна; они наполнены светлячками, которые испускают ультрафиолетовый свет, окрашивая синим нашу одежду, фарфоровую кожу Морфея и его красивые губы.