— Каждый день ты будешь рисовать на площади перед моим магазином, — сказал он. Голос его уже утратил резкую скрипучесть или Клод просто привык к его звучанию. — Заказы крупные обсуждаешь со мной, прибыль делим пополам. Согласен?
— Конечно, — едва выдохнул потрясенный Клод, не сразу сообразив, что его, по сути, никто и не спрашивал.
— Начинаешь сегодня, — сказал Абрам и направился к дальней двери. — С этюдником аккуратнее, фамильная ценность, — добавил он и вышел.
— Молодец, друг! — это уже Марк хлопнул его по спине. — Идем, провожу тебя до площади, а то мне тоже надо бы делами заняться.
Оглушенный Клод только кивнул и на ватных ногах вышел из лачуги. Перед ним проплывали все те дни, когда он сидел в родительском доме над ненавистными учебниками и мечтал, как однажды сможет вот так рисовать портреты на заказ, зарабатывать себе на жизнь талантом, а по вечерам создавать настоящий шедевр, который прославит его в веках. И вот он уже в реальности сидит с этюдником посреди той самой площади, где играет аккордеонист и бегают босые дети, но что-то по-прежнему не дает ему покоя.
— Вы правда рисуете портреты? — склонилась над ним девушка, и Клод вздрогнул, вырванный из своих мыслей. Он посмотрел в темные глаза незнакомки и кивнул.
— Нарисуете меня? — улыбнулась она, опускаясь на стул напротив.
Клод неуверенно улыбнулся, ощущая необыкновенное волнение и дрожь во всем теле. Среди тысячи мыслей, вихрем проносящихся в голове, главной была одна: сколько брать за рисунок? Абрам ничего не говорил по этому поводу.
— Пять су, — сказал Клод первое, что пришло ему на ум и указал на медный стаканчик рядом со стулом. Видимо, ему вспомнился обед у Лукаса накануне. Девушка послушно высыпала туда пригоршню мелочи.
— Но вдруг вам не понравится рисунок? — заволновался Клод, вспомнив еще одно из своих опасений.
— Считайте, что я Вам верю, — по-прежнему не переставая улыбаться, ответила девушка.
Рисовать ее было легко и приятно. Легкий ветер развевал темные волосы, выбившиеся из косы, а глаза смотрели печально и задумчиво, куда-то далеко, вне художника, бегающих детей и всей этой площади, всего города…
— Вы недавно в Тремоле? — вдруг спросила девушка, выдергивая Клода из задумчивости. — Я Вас раньше не видела.
— Да, приехал позавчера, — ответил он, тщательно вырисовывая овал лица, подбородок и скулы.
— Давно у нас не было приезжих, — вздохнула девушка. — В магазине моего отца сплошь запустение и убытки, а все из-за отсутствия новых людей. Процветают только торговцы на рынке, а бедные ремесленники остаются бедняками.
— А чем занимается Ваш отец? — Клод спрашивал из простой вежливости, его куда больше занимал процесс рисования.
— Он гробовщик, — пропела девушка таким нежным голосом, что до художника не сразу дошел смысл сказанного.
— Он… Что?
— Кто-то же должен этим заниматься, — пожала она плечами. — Не такая уж и плохая работа, на самом деле…
— Но почему у вас нет заказов? — изумился Клод, на секунду отрываясь от работы. С губки в его руке вода капала на камни мостовой. — Это же… Это… Естественно.
— Кто знает? — девушка пожала плечами, перекидывая свою длинную косу на другое плечо. Но потом спохватилась, и вернула ее обратно. — С тех пор, как ушла лихорадка, в отцовской конторе не было клиентов. Может, это и хорошо в целом, но не для нас…
Клод не нашелся, что на это ответить. Он решил, что продолжать беседу не стоит и только углубился в рисование. Понимая, что полноценный портрет требует больше суток работы, Клод мысленно благодарил Абрама за то, что этюдник в основном был наполнен акварельными красками, а в углу было специальное углубление для стакана воды и губки, чтобы смачивать лист. Он рисовал, пытаясь уловить ускользающее очарование девушки, подсвечивая ее каштановые волосы жженой охрой, а губы окрасив кармином. Не прошло и часа, как портрет был готов.
— Очень красиво, — восхитилась натурщица. — Будто это и не я вовсе.
Клод лишь скромно улыбнулся в ответ, готовясь снова погрузиться в свои мысли и воспоминания, но сделать это ему не дали. Стоило девушке отойти, как к нему подошел сгорбленный высохший старичок.
— Да ты никак художник, сынок! — удивился и одновременно обрадовался он.
— Он самый, — согласился Клод и сразу же озвучил цену. — Пять су.
Но клиент уже с радостью опустился на стул, ссыпая мелочь в стакан.
— Нарисуй мне портрет, чтобы хоть было что на надгробии оставить, кроме имени, — попросил он, пробуя немного выпрямиться и приосаниться. Но несколько минут спустя спина его снова сгорбилась и округлилась. — Эх, жаль, жена моя не видит меня сейчас… Да ты, видать, не местный, парень? У нас давно художников тут не появлялось.
Читать дальше