Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

Красный не стал рассказывать, кто он, кто Рона и кто этот пухлый мальчик, который сладко спит на хозяйской перине. Он нашел в кармане кошелек и купил за двадцать серебряных монет у растерянного хозяина постоялого двора двух старых лошадей, пригодных уже разве что на скотобойню.

Людское любопытство Красный удовлетворил сказочкой о том, что едет с женой и сыном к родителям, живущим на границе с Приморьем, очень торопится и не может задерживаться. Рона все это время молчала, как и положено замужней женщине. Ее сообразительности хватило на то, чтобы во всем слушаться Красного и предоставить ему право на действие и принятие решений.

В шесть утра, в черноте ночи, Красный помог Роне забраться в седло, взял на руки хныкавшего Альпина и запрыгнул на коня. Старая лошадь со вздохом поплелась по дороге, пофыркивая и низко опустив голову. Кляча Роны потащилась следом. Старшая дочь Эннобара сидела, завалившись вперед и вцепившись в гриву руками.

– Да что ж ты так сидишь, ты ж королевская дочь! – не выдержал Красный. – Ну куда ты заваливаешься? Ты ровно сядь, спину выпрями!

– Я не умею! – едва не расплакалась Рона, которую трясло, так как Красный пустил лошадей легкой рысью. – Я ездила только в дамском седле! А тут я не знаю, как надо сидеть! И вообще я не люблю верхом ездить, я в карете должна ездить, я же принцесса!

Красный прикусил язык, не найдясь с ответом. Тут окончательно разревелся Альпин, который хотел к маме, папе и брату. Впервые Красный понял, что объяснить четырехлетнему ребенку слово «надо» невозможно. Альпин басом выл на одной ровной ноте, упрямо мотал головой и не желал ни умолкать, ни прислушиваться к аргументам, которые приводил Красный.

В отчаянии он обернулся на Рону, но та как раз едва не сползла с седла набок и судорожно пыталась подтянуться обратно, держась за жидкую гриву своего коня. Глаза ее были широко открыты от страха, лицо перекошено.

– Небеса блаженные, за что мне все это? – вырвалось у Красного. – При том, что я даже не женат!

Тем временем на дороге стало многолюдней: их обгоняли и пешие, и конные, и даже поезда из груженых телег. Весть о падении столицы медленно расползалась по стране, и теперь многие пытались спасти имущество или покинуть родные места, надеясь укрыться от войны и разорения в Приморье.

Но тут Красному повезло: он завязал разговор с рослым купцом, который вез на четырех телегах свое имущество, а семью – в крытом экипаже. Купца сопровождали старший сын лет шестнадцати, двое братьев и еще человек пять слуг.

Вооруженный всадник с заплаканным ребенком и молодой красивой девушкой, неуклюже сидевшей в седле, привлекал внимание. Красный сам не знал, что последние события наложили на его внешность яркий отпечаток: теперь он выглядел как опытный воин. Черты заострились и огрубели, в глазах появились мудрость и понимание жизни. Дорогой плащ и старинный меч из превосходной стали в кожаных, украшенных драгоценными камнями ножнах подсказывали опытному глазу, что Красный – не простой человек. Кроме того, молодое и привлекательное лицо вызывало невольную симпатию, а рыжие длинные волосы ассоциировались с веселым нравом.

Купец, долгое время присматривавшийся к Красному, который то нервно оборачивался на Рону, то пытался унять Альпина, слез с козел и подошел к странной супружеской паре. Он предложил Красному посадить Альпина и Рону в карету к его семейству в обмен на воинское искусство и меч.

– Благие Небеса, да славьтесь вы до скончания времен! – выдохнул Красный и едва сдержался, чтобы не расцеловать благодетеля.

Рону сняли с седла и вместе с ребенком передали на попечение жены, матери и трех дочерей купца. Две старшие тут же принялись заглядываться на Красного, смущенно улыбаться ему и хлопать глазками.

Красный же, обретя уверенность, сразу развеселился, причем беспричинно, так, как бывает только в молодости. Страшные события битвы с Бресом и падения Тамврота вдруг выцвели и отошли на второй план.

Он был жив, ехал в седле, и впереди лежал путь к спасению. От этого горькие и мрачные мысли вылетели у Ворона из головы, и он принялся без умолку болтать с купцом и его людьми, впрочем, стараясь не проговориться о своем настоящем имени. Он даже не назвался, засыпав всех вопросами и умело рассеяв внимание к своей персоне. Купцу и другим гораздо интереснее было рассказывать о себе и собственных делах, чем интересоваться чужими. Жена купца была родом из Приморья, и сейчас вся семья перебиралась к ее родителям.