– А что делать с теми, кто отказался преклонять колени, заперся в своих замках с воинами и будет доставлять неприятности? – спросил Брайен.
Брес помолчал, поглаживая рукой подлокотник кресла.
– Сколько таких? – спросил он.
– Около двух десятков. В основном всякая мелочь, но есть два лорда из четырех основных родов с немалыми силами, – ответил Брайен. – Они не привезли заложников и прислали тебе мешки с мертвыми петушиными головами и куриными телами.
– Лишний раз доказали свою глупость, – пожал плечами Брес. – Мне нет дела до идиотов, и хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мелочь не трогай, она того не стоит. Но нужно по одному раздавить четырех главных смутьянов. Назови их имена.
– Лорд Нуад, лорд Карри, лорд Рональд и лорд Лурх, – перечислил Брайен.
Брес пощипал усы.
– Владения Карри лежат неподалеку от Лугайда. О нем не беспокойся: по пути в Лугайд я загляну к нему и потолкую о петушиных головах. Но остальные трое – твоя забота.
– Да, мой король, – склонил голову Брайен. – Тебе стоит отдохнуть.
– Да, – кивнул Брес. – Можешь идти, подробно обсудим завтра на совете. Но вот еще что: после совета соберем пир. Пусть все видят, что я праздную победу и все они для меня ничего не стоят. Я получил Тамврот и обратно не отдам.
* * *
В гигантском зале горели сотни свечей, и факелы пылали на стенах. Брес, в расшитой золотом мантии, увешанный золотыми цепями с подвесками из драгоценных камней, сидел во главе стола и смотрел на выступления менестрелей.
Здесь пировал цвет его лордов и те лорды Тамврота, что предпочли не ссориться с новой властью. Их было не очень много. За отдельным столом сидели те верные Эннобару лорды, которым Брес приказал явиться на пир в знак покорности и под угрозой расправы над заложниками. Эти были угрюмы, и еда на их тарелках оставалась нетронутой.
Брес выглядел довольным: он дружелюбно улыбался всем своим лордам, не выделяя никого и не обнося вниманием, и не выказывал презрения к побежденным. Он просто хотел показать им, кто теперь может их карать или миловать, и их покорность была важнее, чем головы.
Король Лугайда откинулся на спинку кресла и приложился к кубку с прекрасным легким вином. Ничего, кроме этого вина, именно из такого сорта светлого лугайдийского винограда, он никогда не пил.
Очередной менестрель закончил свою песню, и в центр зала вышла Эйнли, одетая в чудесно смотревшийся на ней народный костюм, с головой, убранной живыми цветами. Девушка закрыла глаза и запела, сразу же завладев вниманием зрителей.
– Хоть что-то хорошее Эннобар во дворце держал, – хмыкнул Брес, обращаясь к Брайену и указывая глазами на певицу. – Вот такие развлечения я одобряю: красивый голос, приятная внешность и веселая песня. Украшает пир и не зря ест свою овсянку. Во всем должен быть смысл, не так ли?
– Ты заберешь ее с собой в Лугайд? – спросил Брайен.
– Что? – удивился Брес. – Зачем? Это всего лишь звонкий голосок, инструмент для пира. А дома, если ты не забыл, у нас своих хватает.
– Но хорошими менестрелями и певицами гордятся и короли, – напомнил Брайен.
– А, – отмахнулся Брес, – если только те, кому больше гордиться нечем. Мне сейчас не до песен: Брандон привел войско, и через неделю я намерен выступить в Лугайд.
– С остановкой у лорда Нуада, – усмехнулся Брайен.
– Да-да, – засмеялся Брес. – Погощу у своего нового надельника. Надеюсь, он будет гостеприимным.
Они оба громко рассмеялись, хотя Эйнли все еще продолжала петь. Лорды Лугайда заулыбались, оглядываясь на своего короля, и выступление певицы вышло скомканным.
Эйнли закончила песню, поклонилась и вышла из Парадного зала. Она была бледной и выглядела так, словно перенесла тяжелую болезнь и сейчас не блистала в роскошном обществе, а копала могилы с остальными горожанами.
Девушка прошла через долгие галереи и оказалась в крыле, где теперь жили все слуги дворца. Эйнли принадлежал крошечный закуток в общей комнате, где обретались все дворцовые менестрели.
Она задернула занавеску из грубой мешковины и без сил опустилась на кровать. С трудом сдерживая слезы, Эйнли начала расплетать косы. Девушка думала только об одном – о Младшем Вороне. Эйнли ничего не знала о его судьбе. Краем уха она слышала, что почти все братья-Вороны погибли, и сердце ее обернулось покрывалом траура.
Эйнли не могла ни с кем поделиться своей болью: хорошо было уже то, что никто не напоминал о том, что она – из Серых гор. Те слуги, кто знал об этом, либо погибли во время захвата дворца, либо предпочитали молчать из сочувствия к ее красоте и молодости.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу