Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

Тут уж все узнали тех, по ком тризну справили. Шум поднялся, крики. Кто с радости целоваться-обниматься лезет, а кто и прежде завистничал - те в уголках позажались. Настасья в себя пришла, на шею Добрыне кинулась, а тот посуровел, и в сторону ее от себя отпихивает. За то, что при живом муже за братца его названого в замужество идти решилась, укоряет.

Видит Алешка, без вины винят Настасью, заступиться решил. Только Добрыня и его слушать не стал. Погоди ужо, и с тобой разберусь, обещает. Илье в ножки кланяйся. Кабы не он...

Тут Алешка не стерпел. Сказал в запальчивости, не нужна, мол, мне твоя Наталья, ни за какие богатства, потому как нет мне на свете никого милей, окромя моей Аленушки, и кабы не князь, так...

Здесь как раз князь и вмешался. Все хорошо, что хорошо кончается. Живы-здоровы вернулись, еще и на пир угодили. Что драку на пиру затеяли, за то прощаю, но впредь чтоб - ни-ни!.. Это на свадьбе можно, а свадьба-то как раз и разладилась. Не бывать такому, чтоб жену при живом муже за кого иного выдавали. Кстати сказать, ты, Алеша, о какой-такой Аленушке тут речь держал? Кто такова будет, из каких краев?..

Из наших она, из киевских, Алешка отвечает. Коли будет на то слово твое княжеское, хоть сейчас в палаты доставлю. Отчего и не доставить? - князь отвечает. - Глядишь, все и образуется. Раньше об ней речи вел?.. Да, полно, коли б со мной, я бы не запамятовал, тем паче, препятствий чинить не стал бы...

Эх, была - не была! Схватился Алешка с места, да и помчался, ровно отрок несмышленый, на конюшню. Вмиг коня оседлал - и к терему заветному полетел. Как только народ по дороге не подавил... У ворот соскочил, так кулаком шарахнул, створки в стороны разошлись и на петлях провисли. Дверь в терем закрыта - и ее прочь. Бегает, Аленушку зовет, потому как пути в светлицу не знает. Он ведь дом только снаружи видал, да сверху. Поплутал немного, пока нашел. Ворвался, что твой степняк, - девица испугалась, в угол забилась, - метнулся к ней, на руки подхватил, вместе со скамьей. Только тогда заметил, что со скамьей, как в дверь пройти не смог. Даже удивился поначалу: в дверь открытую, и выйти не может. Будто поперек кто встал. Глянул - скамья мешается. И какой это дурень скамью поперек двери поставил? Ан никто не поставил, сам ненароком прихватил... Пнул в угол, выбегать начал - косяк помешал. Прямо напротив лба оказался...

Ну, дальше проще пошло, как на дворе оказался. Взметнулся на коня - и в палаты княжеские. Там уже вроде как прибрались, после драки-то, снова за столы расселись, тут и Алешка с Аленушкой возвернулся. Поставил перед князем, вот она, говорит, лада моя, ненаглядная. А тот уже, признаться, и позабыл, куда Алешка подевался. Лада, говоришь? Кто такая? Сестра Збродовичей? Вот и славно. Был пир свадебный, его и догуливать будем. Где вы там, Збродовичи? Здесь ли? Князь вам честь великую оказывает, за Алешу свет Григорьевича сестру вашу сватает. Согласны ли?.. Вот и чудесно... Там как раз на подворье богатырском терем поставлен, для Потыка, ну да он погодит, его следующим женим. А терем тот - молодым.

Сумел князь дело миром уладить, сказать нечего... Так все повернул, что вроде как и обиженных нету. Кроме Михайлы, который ни за что ни про что терема лишился. Ну - он пока в отъезде, ему другой поставят. А князь, тем временем, и ему жену подыщет.

В палатах княжеских отгуляли, следующий день - на новом дворе Алешкином пир устроили. Самому бы ему, конечно, не справиться, да князь от себя все, что надобно, прислал. Утварь, правда, повелел счетом обратно вернуть. Люду и к Алешке набилось, не сосчитать. Знакомые, незнакомые, кто дойти смог, тот и добрался. Иные, правду сказать, только до ворот добраться сумели, здесь и прилегли, ну да им и за старание спасибо сказать следует. Самое же главное, Илья Добрыню привел, для разговора. Потому, негоже промеж себя собачиться. Поговорить-то поговорили, ан правда все одно у каждого своя. То хорошо, что камень за пазухой держать не стали, глаза в глаза говорили. Нельзя сказать, чтоб совсем помирились, но и не врагами разошлись. Осталась тяжесть на сердце, не без этого, однако - кому знать? Пройдет срок, может, и ей не бывать...

Так еще случилось, что Настасья с Аленушкой у колодца встретились. Свои на дворах еще не выкопали, живут соседями, так что ничего в том удивительного нету. И в том, что слово за слово, да и разговорились - тоже. То чудно, что сорока слышала, и на хвосте разнесла. Будто обе сон одинаковый видели. Снилась им девица зеленоглазая, в сарафанчике простеньком. И будто сказала им, посмеиваясь, чтоб не шли супротив воли княжеской, что все одно не по его воле будет. А так будет, как им самим желалось бы. Богатырям же пусть то уроком послужит. Глядишь, и задумаются, стоит ли жен своих ради подвигов забывать. Это она Настасье так сказала. Аленушке же - не то дорого, что само в руки падает. Ну, сон и есть сон, мало ли кому чего привидится. Человек за сон свой не в ответе. Ан проснулись, что одна, что другая, а на ложе ленточка лежит узорчатая. Цветами да зверями невиданными вышитая. И откуда взялась - неведомо...