Алина Лис - Изнанка судьбы

Раньше.

— Будь гостем в моем дворце, — неожиданно мягко предложила Иса.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Синие глаза на нечеловечески прекрасном лице взглянули спокойно и ласково. Никаких игр — они остались в прошлом. Нашем прошлом, которого не изменить и не вернуть.

Мы слишком давно и слишком хорошо знаем друг друга. Иса всегда была умницей. И понимала в людях и фэйри куда больше меня.

— Знаю, ты всего лишь возвращал долг, но ты избавил мой домен от темного мага. И спас жизнь моего брата, как и предсказывала Вала. Я благодарна.

Я подумал, что зверски устал от позиционных войн и шаткого перемирия. Опасного молчания и ожидания потери. Истерик, обид, невнятных требований, детских выходок.

Губы, похожие на два бледно-розовых лепестка, сложились в понимающую улыбку.

— Просто будь сегодня моим гостем, Элвин.

— Спасибо за приглашение, — ответил я. — И прости… но меня ждут дома.

Элисон

Злые, колкие звезды просвечивали сквозь рубище облаков. Мертвенно-бледная луна болталась в небесах, как отрубленная голова, насаженная на пику. Протяжно пел ветер, пел и гнал вдоль дороги поземку, а в спину с неприятным, пристальным интересом глядела Изнанка.

Я тронула Рэндольфа за плечо.

— Мне не нравится здесь, — хоть мы и сидели рядом, пришлось повысить голос, чтобы перекричать ветер.

— Мне тоже.

— Давай вернемся к людям?

— Нельзя. Там, где мы сейчас едем, меня помнят. Я был неосторожен, когда искал тебя.

— И что? Подумаешь, помнят…

— Я убил пятерых, — продолжил он.

— О! Ясно.

Внутри росла безотчетная тревога. Словно полыхал сигнальный костер, предупреждавший об опасности. Приходилось осаживать себя, чтобы не оглядываться каждые пять минут.

Я знала, что увижу, если оглянусь. Пустой, занесенный снегом тракт и черные ели вдоль обочины.

— Потерпи немного. Скоро шельтер.

Обещание убежища не успокоило. Мне хотелось убраться отсюда. Здесь было как-то не так. Неправильно — вот хорошее слово.

В тоскливый скулеж ветра ворвалась какая-то иная нотка. Словно живое существо вторило стихии. Рэндольф тоже прислушался и насторожился.

— Может, и правда вернуться к людям? — пробормотал он.

— Не надо! — человеческой мести я боялась больше, чем монстров Изнанки.

Напряжение наливалось гнойником. Фэйри поторопил коня. Одноухий жеребец, хоть и притомился за день под двойным грузом, тоже чувствовал неладное и норовил перейти с шага на рысь.

Я остро пожалела, что мы так и не купили мне лошадь. Но что поделать, если по дороге попадались только заморенные крестьянские клячи?

Тянулись минуты и мили. Ничего не происходило. Все те же ели вдоль дороги, те же звезды, та же луна. Вой, если он действительно был, стих. Даже ветер утих, но напряжение не уходило…

Гнойник прорвался хриплым ревом охотничьего рога. Я еще успела удивиться — кто может устраивать охоту на Изнанке, на ночь глядя, по такой непогоде. А Рэндольф неожиданно выругался, да так, как я и не думала, что он умеет:

— Херн-Охотник!

В спину снова ударил хрип рога, исходящий ненавистью лай и стук копыт десятков лошадей.

— Это Травля, Элисон! Переноси нас, пока не поздно!

Мы вывалились на ночной тракт. Елки, поземка, звезды — словно и не покидали Изнанки. И голос рога за спиной.

— Слишком близко! — простонал фэйри. — Он идет по нашим следам. Не уйти, — и, сам противореча своим словам, с остервенением хлестнул коня, выкрикнув: «Держись, Элисон!»

Жеребец заржал и рванул с места в карьер. Я вцепилась в Рэндольфа. Вспомнилась безумная скачка по Изнанке, когда я лишилась Нелли. Сейчас все было по-другому, но все равно похоже.

Лай гончих, рев рога и паника. Паника, что заставляет рвать жилы, тратить последние силы в тщетной попытке уйти от невозможного ужаса за спиной.

В надежде сбросить погоню я трижды переносила нас между мирами. Преследователь не отставал. Несколько раз над головой свистели стрелы. Одна вонзилась в ель над моей головой и разлетелась ледяными брызгами.

Мы перелетели холм. Внизу от основного тракта отходила узкая тропинка. Фэйри, не колеблясь, направил коня по ней. Обернувшись, я увидела черные силуэты преследователей и своры гончих в призрачном свете огромной, зависшей над холмом луны. Впереди, вырвавшись на два корпуса, скакал всадник-великан. Он запрокинул голову, увенчанную раскидистой кроной оленьих рогов, и протрубил в рог.

Тропка была занесена снегом, и мы сразу потеряли скорость. Свистели ветки, норовя хлестнуть по глазам. Я пригибалась, стискивала немеющими пальцами край седла. Свет луны почти не проходил сквозь нависшие кроны. Правь лошадью я, все закончилось бы плачевно, но Рэндольф видел в темноте лишь немногим хуже, чем днем.