Алексей Свиридов - Человек с железного острова

– Проверь у той стенки! – а сам подскакиваю к худому и сую дуло в нос. – Я уртаз Алек! – кричу ему в ухо. – Кто и где еще на корабле, отвечай живо!

Пример птички, которая дохло разлеглась на полу, ясен, и худой торопливо бормочет:

– В соседней каюте У Хан, и наверху двое светлых…

– Веди, сволочь! Студент, наверх, а ты мне покажи, где У Хан!

Палец худого указывает на полускрытую за занавеской дверь, и я киваю, а Студент рывком поворачивает вконец оторопелого кащея к себе и рычит по-волчьи: «Веди!» – молодец, Стъюди, я даже не ожидал, что так умеешь!… Если там, за дверью действительно сидит матерый гоблин, то он наверняка уже изготовился к любым неожиданностям. Разбегаюсь и бью ногой в дверь, она не заперта и распахивается настежь. Я хватаю свободной рукой все ту же табуретку и швыряю в проем – и она напарывается на длинный меч, появившийся справа. Я не жду, пока тот, кто сидит в этой каюте, размахнется заново, и прыгаю вперед, ныряя так, чтобы перехватить руку. Но тот, кто стоял, видимо, решил первым выскочить из двери, и получается так, что он загораживает мне дорогу, а я влетаю ему головой в живот. Вместе катимся по дощатому полу, он поднимается на ноги первым и замахивается мечом – не упустил ведь! Я бью ногой по обломку табуретки, обломок бьет противника под ноги, и теперь уже он валится носом вперед, а я вскакиваю и рукояткой пистолета мечу по затылку, но попадаю в маковку. Волосы пружинят, и орк (конечно же, это орк!) не отключен до конца, поэтому я тут же хватаю ствол другой рукой и принимаюсь за дело, авось не погнется оружие. Орк пытается перекинуть меня через себя, затем всей своей тушей откидывается к стенке. У меня живот расползается по позвоночнику, ребра трещат, но хватки не ослабляю, и наконец гоблин обмякает. Скоренько бью его теперь уже в висок (для верности), а затем вяжу руки-ноги, а тем временем с палубы бухают три выстрела. В моей каюте бедлам, мы покалечили всю обстановку, но лестница в световой люк цела, и я вскарабкиваюсь по ней наверх. На палубе, слева направо: Студент с винтовкой наготове, эльф с простреленной головой, врастяжку лежащий с кинжалом в руке, трясущийся худой, и еще один эльф, злой и красивый. За бортом втихую собирается толпа нелюдей – они почему-то стоят и никаких действий не предпринимают, что меня нервирует. Студент поясняет:

– Это красавец им запретил. А ему запретил я, и он пока согласен.

– Хорошо. Эгей, эльф, – я перехожу на эйфель, – ты можешь сделать так, чтобы эта свора убралась и занялась своими делами? Я хочу поговорить с тобою. И учти – очень возможно, что наши интересы совпадут, с малыми поправками. Но для беседы нужна спокойная обстановка.

Ответ идет без задержки:

– Хорошо, они не будут ничего делать, пока я не захочу этого или не буду убит. Стэльен, распорядись!

Стэльен – это худой – поворачивается к борту и начинает выкрикивать незнакомые слова, и толпа под их аккомпанемент принимается рассасываться. Студент опять дает комментарий:

– Я плохо верю. С этим тоже вроде договорились обо всем хорошо. Даже о том, что сюда их птички скоро троих «пленных» доставят, как уславливались. И на тебе – с ножом кинулся.

– Ладно, посмотрим. Сейчас давайте-ка все вниз, холодно больно. И смотри, ты, чтоб без подвоха! – Эльф кивает. Веры у меня ему нет, если он и вправду молча и исподтишка может управлять своим войском, то ему ничего не стоит организовать свое освобождение. У меня надежда на то, что он не успеет сделать это до разговора, а там и не захочет. Снова каюта, в углу ворочается орк. Я приглядываюсь – да это точно Паханенок, он и есть, заматеревший, отъевшийся и набравшийся опыта.

– Итак, – обращаюсь я к эльфу, – сразу о деле. Ты командуешь этим отрядом. Значит, ты сила, подчиненная только тому, кто эти отряды создал. Почему ты пошел не как намечалось против людей Круглого царства, а на эльфов?

– Это месть. Месть нашего давно ушедшего рода потомкам тех, кто был нашими обидчиками. Конечно, сейчас осталось не больше десятка тех, кто предал нас в Первую Эпоху, а затем, заметая следы предательства, истребил выживших. Но я и мой последний собрат – он лежит там, наверху – не забыли ничего. Теперь мы воздадим за то зло, которое было совершено тысячи лет назад.

– Прекрасно. А потом, когда мщение таки свершиться?

– Потом это войско займется тем, для чего оно предназначено.

– И ты не боялся, что тот, кто создал его, накажет тебя за самовольство, да еще такое?

– Нет, я ему нужен. Без нас и без У Хана нельзя управлять этой кровожадной ордой.