Лиан Мерси - Последний Полет (ЛП)

- Я больше не храмовница, - сказала Реймас. Она говорила очень тихо, почти шепотом, но звук её голоса после долгого молчания испугал Валью. - Уничтожение магии крови, где бы она ни была, больше не входит в мои обязанности, - что-то было в её темных, бесконечно усталых глазах, в которых Валья никогда ничего не могла прочесть. Надежда или, может быть, смирение… а может немного страха?

- Что это значит? - спросила эльфийка.

- Это значит, что мне можно видеть оттенки серого, - ответила Реймас. - Так что, может быть, с помощью магии крови и впрямь можно сделать что-то хорошее. Может быть. Так что там с наследием Стражей?

5:20 Священного века

Через три дня после битвы при Хоссберге, когда грифоньим наездникам не удалось обнаружить никаких признаков возвращения орды порождений, королева Мэривен объявила, что она устроит пир в честь Серых Стражей, прорвавших семилетнюю осаду.

В глубине души Иссенья сомневалась, что они добились чего-то существенного. Казалось, ничто не способно остановить бесконечное, ужасное шествие Мора. Они сражались уже почти десять лет, и каждый раз, когда Стражи вроде бы отвоёвывали территории, Мор возвращался и поглощал их. Снова и снова они отдавали жизни за победы, истаивающие как дым на ветру.

Её брат и Амадис думали иначе, и когда с грифоньими всадниками стали приходить первые известия с других фронтов, они убедились, что Гараэл был прав. Архидемон, как докладывали Серые Стражи из Орлея и Вольной Марки, стал показывать себя всё чаще. Порождения тьмы на поле боя вели себя более агрессивно и взволнованно. Стражи нанесли чувствительный удар, сообщали посланники, но также спровоцировали новый всплеск ярости у порождений тьмы.

Это бросало тень на радость от освобождения Хоссберга, как и осознание того, что одна прорванная осада ещё не конец войны. Хотя королева Мэривен вела себя так, словно они уже сразили Архидемона, все остальные знали, что победа ещё далеко. Во всяком случае, испытания, возникшие перед ними, стали сложнее, а ставки выше.

Вольная Марка умирала.

Под иссушающим воздействием магии Мора побережья превратились в каменные пустоши с останками мёртвых водорослей. Сам океан стал серым и мутным. Рыбы или уплыли, или умерли, а мидии и устрицы, кормившие Виком, Герцинию и Бастион, погибли в воде, оставив от себя лишь пустые раковины, угрожающе щёлкавшие на волнах.

Внутри страны разорение было ещё сильнее, ибо его не маскировало море. Леса стояли сухие и мёртвые, остовы их деревьев покрылись неестественными грибами. Когда-то богатые пахотные земли превратились в пыльные растрескавшиеся холмы, увенчанные несколькими стебельками пустоколосого ячменя. Дети и скот, родившиеся под сенью Мора, росли маленькими и слабыми, часто изуродованные и больные. Те немногие дикие птицы и звери, избежавшие капканов и стрел отчаявшихся марчан, либо погибли от голода, либо поддались скверне. Через почти десять лет даже те, кто прожил достаточно долго, чтобы стать вурдалаками, давным-давно умерли.

Голод и нужда, также как и мечи порождений тьмы, убивали народ Тедаса. Таковы были сообщения всех грифоньих наездников, всех королей и полководцев, чьи вести они несли; и они бросали глубочайшую тень на праздник в честь освобождения Хоссберга.

- Мы должны отправиться в Вольную Марку, - сказал Гараэл. - Мы позволим королеве устроить свой пир, отдадим ей дань уважения и направим свою армию в Вольную Марку.

Они были одни в его комнате: он, Амадис и Иссенья, в тысячный раз склонившиеся над картами Камберленда и Киркволла. Уже было далеко за полночь, и, если не считать приглушённого лязга и проклятий слуг, трудящихся над приготовлениями к завтрашнему пиру королевы, в замке стояла тишина. Исчезли бесконечные шаги солдат на ночной страже, бдящих на случай нападения порождений тьмы, молчали рога, предупреждавшие о ночных опасностях. Тревожный в своём безмолвии мир царил над Хоссбергом.

Амадис отставила свой бокал с красным вином. Королева Мэривен, чтобы отблагодарить их, открыла последний погреб с припасами, где у неё было припрятано несколько бутылок изысканного вина. Графин в комнате Гараэла был наполнен прекрасным выдержанным вином из Орлея, ничего лучше которого Иссенья не пробовала уже много-много лет.

Но она не получала от него никакого удовольствия.

- Почему ты думаешь, что они пойдут?

Гараэл нахмурился. Они уже и раньше вели этот спор, всё время идущий по кругу, и его разражало, что Иссенья снова подняла эту тему.