Элизабет Бойе - Меч и сумка

Килгор уже собирался пуститься за Скандербегом, когда заметил тропу, где бежало странное существо. Тропа была суха, утоптанна, и приглашала идти, обещая неописуемое блаженство после отвратительного хлюпания по жидкой грязи.

— Скандербег! — крикнул Килгор. — Я нашел путь! — И он беззаботно пошел по ней, посвистывая.

А невдалеке остановился Скандербег, услышав его крик.

— Что ты сказал? Иди за мной, паршивец. Здесь не место капризничать!

Не получив ответа и не услышав чавканья сапог по жидкой грязи, он обернулся и не увидел Килгора. Колдун встревожился.

— Черт побери! Килгор! Иди сюда! Килгор!

Ответа не было. Болото поглотило его голос. Ответа не было. Скандербег услышал только хриплое кваканье лягушек.

Килгор беззаботно шагал по сухой тропе. Теперь была очередь Скандербега торопиться за ним. Эта мысль оказалась такой приятной, что юноша прошел очень далеко прежде, чем понял, что Скандербег давно должен был догнать его. Килгор остановился и крикнул:

— Эй, Скандербег!

Повернувшись назад, Килгор онемел от того, что предстало перед глазами, вернее от того, чего он не заметил раньше. Широкая сухая тропа, на которую он так бездумно ступил, теперь исчезла. Вместо нее были черные бездонные ямы, предательские зеленые островки травы и тростника, прогнившие пни. Тропа уходила вперед и манила вдаль, позади ее уже не было.

Внезапно обессилев, Килгор опустился на корягу. Тьма сгущалась вокруг него. Кружилась тучей мошкара. В темнеющем небе описывали невообразимые круги летучие мыши. Слышалось квакание, завывание, рычание, хрипение. Что–то тяжело запрыгало к нему, и юноша решил, что все–таки лучше идти — ведь должна же тропа вывести из болота.

И Килгор поспешил сквозь завесу густого тумана, радуясь, что тропа широка, и по ней легко идти. Он вынырнул из одного туманного облака, но тут же провалился в другое, более густое и плотное. Его окружал удушающий запах гниющих растений. Закутавшись в плащ, Килгор стиснул меч и с тревогой прислушался, не звенит ли он, не предупреждает ли об опасности.

И тут же внезапно остановился. До него донеслись слабые голоса. Кто–то пел. «Ундины», — подумал юноша с дрожью. Но нет, когда он вслушался, то понял, что звучат голоса мужчин, распевающих веселую песню. Предвкушая жаркий костер и безопасный ночлег, Килгор двинулся прямо на голоса. «Неплохо бы заиметь палку для защиты, — подумал он, — ведь это могут быть и грабители». Килгор подошел к крепкому молодому деревцу и наклонил его, чтобы обрубить. Со зловещим шипением ствол вырвался из рук и задрожав, выпрямился. Другие деревья вокруг начали шелестеть листвой, их нижние сучья угрожающе потянулись к юноше. Испуганный Килгор оставил эту идею.

Таинственное пение раздалось снова и теперь уже близко. Он остановился и прислушался. Пение было дружным и радостным, будто собралась неразлучная компания. «Если певцы — монстры или колдуны, — размышлял про себя Килгор, — как могут они петь так сердечно? Отец говорил, что в их сердцах нет места веселью. А эти люди поют, как подгулявшие жители Брандстока, — простые, невинные, беззаботные души. Я должен выйти отсюда, если совсем близко живут люди. Интересно, как будет себя чувствовать Скандербег, когда увидит, что я жду его. Я сделаю вид, что очень зол, словно жду его целую вечность».

Килгор быстро тронулся в путь, не обращая внимания на звуки и тени вокруг. В его голосе были мысли только о бисквитах, жареном мясе, сладком вине и теплом костре. Юноша с радостью прощался с отвратительным болотом, довольный, что с ним не произошло ничего ужасного с той поры, как он потерял Скандербега. А ведь прошло несколько часов.

Вдруг черная квадратная тень появилась между деревьями. Он видел освещенные изнутри окна и двери. Огонь так и приглашал подойти. Килгору защекотали ноздри восхитительные кухонные запахи. Его тянуло к этому дому, и ноги сами по себе нашли тропу. Килгор даже не заметил драконью голову у дверей и не узнал дома, где вороны устроили свои гнезда на гниющей крыше. Глаза его были прикованы к теплому свету.

Подойдя к двери, он вспомнил, что нужно вежливо постучать. Тотчас пение прекратилось и послышалось перешептывание. Затем дверь широко раскрылась, и чей–то голос воскликнул:

— Входи, входи, я приглашаю тебя, путник! Ты заблудился в болоте, мой друг?

На пороге стоял высокий морщинистый старик в капюшоне, надвинутом на глаза. Килгор не мог рассмотреть его лица, да и полутьма в комнате не способствовала этому. Желтый свет создавался только огнем в маленьком кухонном очаге. Вокруг огня сидели четыре человека, закутанные в плащи. Они выглядели, как путешественники, усталые и оборванные, и у каждого из них была грязная сума. Люди молча смотрели на Килгора, было не похоже, что они способны петь так весело.