Элизабет Бойе: Меч и сума

Скиплинги вот уже добрую сотню лет не верили в троллей, но тролля из Рамскелла они проклинают за Год Неурожая. Местные легенды утверждают, что этот тролль живет в громадной пещере, где поселился семьсот лет назад. Вальсидур из Шильдброда, вождь богатой западной области, тайно отправил делегацию, чтобы договориться с троллем. Он был уверен, что золото устранит все затруднения. В Рамскелле действительно была громадная пещера, но посланцы Вальсидура, совершив по ней короткую экскурсию, тролля не обнаружили и поскакали домой с такой скоростью, на какую только были способны их маленькие раскормленные лошади. Конечно, неурожай большое несчастье, но им-то какое дело до того, что все фьорды, ручьи и озера Северной области все лето скованы льдом, а солнце ни разу не прогревало землю до такой степени, чтобы на ней взошла трава и заколосились хлеба.

В самом Шильдброде мирный Кондакрт освободился ото льда, как обычно, а поля и луга покрылись более богатыми всходами, чем прежде.

В атмосфере этого изобилия и всеобщего довольствия предстояло празднование середины Лета. Обычно оно проводилось в Вальсиднессе.

Участники праздника разбивали шатры там, где семьсот лет назад высадился на берег и разбил свой шатер Вальсид, король Вальсиднесса. Бревна, по которым он сошел с корабля на берег, теперь служили дверными столбами Брандсток-холла. В центре холла выросло огромное дерево. Его ветви простирались над черной соломенной крышей, той самой, что служила кровом Вальсиду в его первую ночь на берегах Скарпсея. Во всяком случае так утверждали старики, хотя откуда им знать, что произошло семьсот лет назад.

Праздник был традиционной встречей скиплингов, на которой они обсуждали законы, налоги, договаривались о свадьбах и разводах. Вальсидур открывал большой холл и свои подвалы, на всех кухнях было жарко, словно в кузнице. Кипели огромные котлы, на вертелах крутились над огнем целые туши быков и баранов. Когда все дела были улажены, начинались развлечения. Самое популярное из них проходило в Брандсток-холле. Всю его огромную площадь заполняли соревнующиеся, главной целью которых было уничтожить как можно больше мяса, птицы, рыбы и посрамить конкурентов. А на горных пустошах проводились бои лошадей. Знать недолюбливала это грубое развлечение и относилась к нему с презрением, но такие бои были одной из древнейших и наиболее почитаемых традиций жителей Скарпсея, особенно простого люда.

И в этот год. Год Неурожая, предполагалось провести обыкновенные празднества. Вальсидур и десять его советников ждали прибытия северных людей. Ждал их и сын Вальсидура по имени Килгор. Он был уже не мальчик, но и не стал еще мужчиной.

Сегодня Килгор был в плохом настроении. В последнее время отец и его толстые старые советники принялись вбивать в его голову различные знания о том, как управлять областью, которой правил его отец. К несчастью, Килгор не дал бы и двух палок за то могущественное положение, которое ему предстояло унаследовать. Его больше интересовали старые легенды, чем книги доходов, и он в любой момент продал бы все благородные традиции Брандстока за хороший меч. У него не было наставника, и он вырос на старых сказках об эльфах и магии. Он прямо-таки впитывал истории о троллях, кладбищенских привидениях, закопанных сокровищах и колдунах. В каждом коровьем хлеву он видел троллей, в завывании ветра слышал пение дудочек эльфов.

Позже, когда его вера в магию еще более упрочилась, он стал таскать старый ржавый меч и расспрашивать о Великой войне в Гардаре. Вальсидур с радостью рассказывал ему все, что знал. Для него это была незаживающая рана. Его отец и пятеро старших братьев поехали в Гардар без него и погибли там героями. Они обрели славу, хотя кости их были обглоданы волками и растащены птицами, а не сожжены, как полагалось по обычаю. Судьба нанесла Вальсидуру жестокий удар, и он решил вести собственные войны ради процветания и наживы. Так он стал непобедимым вождем.

Но Килгор мечтал только о славе.

Он с обожанием смотрел на старое оружие, помятые шлемы, ржавые щиты и мечи, с любовью гладил эти ужасные игрушки взрослых, с помощью которых проламывали головы, ломали руки и ноги, распарывали животы. Всю неделю Килгор не выходил в холл без леденящего кровь крика. Как он заявил, это был боевой клич его деда, Вультера. Самое неприятное заключалось в том, что он уговаривал старых советников Вальсидура совершить морское путешествие или какой-нибудь поход, где бы со славой закончилась его жизнь. Такой конец казался ему гораздо приятнее, чем мирное угасание здесь, в Шильдброде.