Яцек Пекара - Я, инквизитор. Башни до неба.

– Мамочка дорогая! – Пропыхтел мне в ухо мой спутник, что составило хорошее резюме того, что мы увидели.

– Где этот человек? – Спросил я. – Вы его видите?! – Повторил я, уже крича, потому что шум стоял такой, что в первый раз я с трудом услышал собственный голос.

Карл огляделся вокруг очумелым взглядом и вытер рукавом мокрый лоб.

– Там, – после очень долгой паузы он, наконец, указал на худощавого человека, который дремал, опершись на угол между столом и стеной.

– Забирайте его, – приказал я стражникам. – Только осторожно, чтобы на нас не насели все его приятели.

Последнюю фразу я произнёс, собственно, только для порядка, поскольку напивающиеся в корчме рабочие, вероятно, и ухом бы не повели, даже если бы оранжевый слон протанцевал между ними на задних ногах.

Стражники неплохо справились с Крамером и попросту выволокли его под мышки, а единственное, что тот сумел сделать, это проблеять что-то невразумительное.

– Ох, похоже, вы с ним не поговорите, – вздохнул Григ, когда мы уже вышли на улицу.

Я вытер пот со лба и лица. Потом я сделал это второй раз и в третий, но всё ещё чувствовал себя так, как будто я только что вышел из ванны. Только через некоторое время я понял, что у меня совершенно мокрые волосы.

– Отведите его в какой-нибудь подвал, что ли, и заприте, – приказал я сержанту. – Пусть протрезвеет до утра, чтобы я мог с ним пообщаться. А, – добавил я ещё, – только не бейте его, даже если он вам сапоги заблюёт.

Охранник криво улыбнулся, но кивнул. Я заметил, что Григ с интересом смотрит на меня.

– Что такое? – Обернулся я к нему.

– Нет, ничего, – испугался он. – Мне как-то странно, что вы о нём так заботитесь.

– А зачем бить невиновного, когда вокруг столько виноватых? – Я пожал плечами.

Это была только часть ответа, ибо я и в самом деле не любил, когда глумились над слабыми и беззащитными. Правда, обычно это касалось животных, но Крамер в его теперешнем виде ничем от животного не отличался. А кроме того, если бы охранники запинали его до смерти, кого бы я допрашивал следующим утром?

Я подозревал, что несчастный Крамер ночевал, как правило, где-то в кустах, так что на этот раз он провёл ночь в лучших условиях, чем ему обычно приходилось. Стражники бросили ему в камеру соломенный тюфяк, и даже рваное одеяло. Когда утром я посетил эту временную камеру, Крамер как раз опорожнял глиняный кувшин.

– Надеюсь, это вода, – проворчал я.

– А кто бы такому дал вина или пива... Шваль. – Охранник сплюнул на пол и растёр плевок подошвой сапога.

– С людьми случаются разные несчастья, – сказал я. – Господь повелел, чтобы каждому дали шанс исправиться.

– Прошу прощения, господин, но вы и вправду инквизитор? – Изумился охранник, отнюдь не насмешливо или язвительно, но совершенно искренне.

– Открывай, – приказал я, не отвечая на его вопрос.

А ведь подобные вопросы возникли не из чего иного, как из незнания о реальных задачах и образе действий Инквизиториума. Обычный человек представлял себе, что инквизитор должен быть строгим, жестоким человеком, целыми днями и ночами думающим лишь о том, чтобы отправить на костёр как можно больше людей. Возможно, перед этим соответственно их пытая. А на самом деле нашей задачей было только служение помощью тем, кто нуждался в помощи. Конечно, мы не занимались спасением всего мира, у нас не было амбиций победить болезни, голод, войны или несправедливость. Мы, прежде всего, должны были служить утешением в области духа, а не тела.

Крамер услышал лязг ключа и оторвался от кувшина. Сжался в углу камеры, уставившись на меня с внимательным ужасом, словно пойманный в силки заяц. Хотя физически он напоминал не зайца, а исхудавшего и избавленного от перьев петушка.

– Тебя зовут Крамер, так? – Спросил я.

– Я? Крамер? Первый раз слышу.

Ну что ж, я не мог ему отказать в быстроте и лёгкости в произнесении вранья. Но возможно, что Григ ошибся и указал мне не того человека. К счастью, существовал способ, чтобы это проверить.

– Ах, так значит, это не твоих братьев нашли, – вздохнул я с притворным сожалением. – Тогда можешь идти...

– Братьев?! Вы нашли моих братьев?! Господин, скажите, ради Бога, что с ними, прошу вас!

– Так тебя всё-таки зовут Крамер?

– Да, клянусь гневом Христовым! Клянусь. Я Тиберий Крамер, а мои братья – Август и Юлий!

Родители этого человека что, совсем с ума сошли? Плохо, когда крестьяне набираются наглости называть сыновей именами римских императоров. Да вдобавок ещё и Тиберием...