Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

Дворецкий слегка поклонился и отступил в сторону.

– Прошу следовать за мной. Вас уже ждут.

Даже в прихожей чувствовался запах табака и спиртного. Из-за двери доносился раскатистый хохот. Кажется, праздник был в полном разгаре.

Оскар осмотрелся.

Повсюду были расставлены и развешаны сувениры и экспонаты, привезенные из дальних стран. Маски, тотемы, щиты и оружие, – все удивительно тонкой работы. Большинство предметов было изготовлено из древесины различных пород и украшено мелкими ракушками или полудрагоценными камнями. В углу высилась скульптура, вырезанная из цельного ствола дерева. Сотни переплетенных человеческих тел, держащих в руках корзины и вазы. У Оскара даже перехватило дыхание – никогда раньше он не видел ничего подобного.

Дворецкий предложил им снять пальто и проводил в просторный салон.

– Глубокоуважаемые дамы и господа: Карл Фридрих фон Гумбольдт и сопровождающие его лица!

В салоне находилось десятка три гостей – мужчины и женщины самого разного возраста. Перед Оскаром замелькали платья с рюшами, жилеты, очки в никелированных оправах, крахмальные манжеты, золотые часовые цепочки. В небольшой смежной комнате толпилась группа мужчин. Они пили бренди и дымили сигарами.

Постепенно шум в гостиной смолк. Все глаза устремились на вновь прибывших. Воцарилась неловкая тишина. Можно было расслышать даже шипение газовых ламп.

Неожиданно дверь, расположенная справа, открылась и в салон вошла красивая элегантно одетая дама.

– Почему у нас такая гробовая тишина? – с улыбкой спросила она, но, заметив новых гостей, просияла:

– Герр Гумбольдт! Я и не слышала, как вы подъехали.

Ученый поклонился. Фрау Беллхайм протянула ему руку для поцелуя.

– Бесконечно рада снова видеть вас! И, конечно же, фрейлейн Шарлотту. Надеюсь, мы с ней сможем продолжить нашу прерванную беседу. – Она повернулась к Элизе. – А вы, должно быть, фрау Молина. Герр Гумбольдт рассказывал мне о вас. Для меня огромное удовольствие – познакомиться с вами!

– Пожалуйста, называйте меня Элизой. Я не привыкла, чтобы ко мне обращались столь официально. В таких случаях я начинаю себя чувствовать невероятно старой.

– Прелестно! Тогда и вы называйте меня Гертрудой.

– Согласна! – Обе женщины рассмеялись.

Появление хозяйки подействовало на собравшихся, как свежий ветерок.

Затем госпожа Беллхайм перевела взгляд на Оскара.

– Добро пожаловать в наш дом, молодой человек. Кажется, вы – герр Вегенер?

Оскар, не зная, как следует вести себя в таких случаях, тут же, следуя примеру отца, схватил руку женщины и поцеловал.

– Как галантно! – смеясь, заметила фрау Беллхайм. – У вас очаровательный сын, герр Гумбольдт. Мои поздравления, – она незаметно подмигнула исследователю. – А теперь, когда все уже собрались, нет никаких причин страдать от жажды. Бертольд, у гостей есть что выпить? Прекрасно! Я призываю вас поднять бокалы за здоровье моего мужа, который вернулся после долгого и изнурительного путешествия!

При этом она указала на высокого, худого и очень серьезного мужчину, сидевшего в кресле у самого камина. Вокруг него собралось несколько коллег, пытавшихся завязать с ним беседу. Но мысли мужчины, казалось, витали далеко отсюда. Его взгляд то и дело перемещался с предмета на предмет, словно он что-то сосредоточенно искал. Казалось, что он все время зябнет, несмотря на жар, исходивший от камина. Рихард Беллхайм был бледен и едва сдерживал дрожь.

Оскар взял у дворецкого два бокала и подошел к Шарлотте.

– Я принес тебе фруктовый сок. Хочешь?

Кузина обворожительно улыбнулась.

– Как галантно! – проговорила она, в точности копируя интонацию фрау Беллхайм, и взяла бокал. – Ты просто душка.

– Не говори глупостей, – Оскар почувствовал, что краснеет. – Ты знаешь, что это вовсе не так.

– Ты слишком ранимый, – улыбнулась кузина. – Я сказала это без всякой иронии. Мне кажется, ты держишься просто великолепно.

Оскар глотнул соку и принялся осматривать комнату и тех, кто в ней находился. На Беллхайме его взгляд задержался. Что-то невыразимо странное было в этом человеке. Но что это, он не успел понять, потому что к нему подошла Шарлотта и шепнула:

– Удивительно, правда? Ты только посмотри, как все о нем заботятся. А он ведет себя так, будто никого из присутствующих даже не знает.

– Но ведь Гумбольдт говорил, что сюда приглашены только самые близкие друзья семьи?

– Да, и это еще более странно. Тебе стоило бы самому увидеть, как он держался с Гумбольдтом – словно с незнакомцем.