Джена Шоуолтер - Темная страсть

— Только не он! — нервно выкрикивал Владыка. — Не его. Заберите лучше меня.

Оливия испытывала схожие чувства.

Подобно ей, Владыки остались на холме. Камео пыталась уговорить Оливию встать, отпустить Аэрона, позволить остальным с ним попрощаться, но та отказалась. Даже стала отбиваться от протягиваемых к ней сильных рук. В конце концов Оливию оставили в покое, но она знала, что воины неподалеку, ожидают своей очереди.

«Это не конец, — оцепенело думала она. — Этого просто не может быть. Да, ни одному бессмертному не пережить обезглавливание. Но этого просто не может быть».

Аэрон не мог умереть в одиночестве.

Эта фраза звучала в ее голове снова и снова. Аэрон не мог умереть в одиночестве.

Аэрон не мог умереть в одиночестве.

Его смерть казалась совершенно неправильной. Бесполезной, бессмысленной.

Аэрон не мог умереть в одиночестве — и не умрет.

Внезапно ее окутанную мраком душу осветила надежда, и Оливия наконец волевым усилием заставила себя отпустить тело Аэрона — «Нет, держи его и никогда не отпускай!» — и встала с земли.

«Он не умрет в одиночестве», — поклялась она себе.

— Оливия, — окликнул ее один из ожидающих воинов, буквально излучая скорбь, сожаление, боль.

«Не обращай внимания».

Закрыв глаза, Оливия развела руки в стороны и подняла лицо к сияющему солнцу.

«Действуй».

— Я готова вернуться домой. Занять свое законное место на небесах. Снова стать ангелом, которым меня создали.

Она немедленно оказалась на небе, и из ее спины одним царственным движением вырвались и распахнулись крылья. Обернув их вокруг себя, она оглядела их… и не заметила ни следа золота. Это открытие поразило ее. Значит, она больше не воитель. Забавно. Лишиться возможности именно тогда, когда ею овладело сильнейшее желание за что-то бороться.

Аэрон не умрет в одиночестве.

Секундой позже рядом возник Лисандр. Лицо его искажала мука, как от физической боли.

— Мне жаль, Оливия, но выбора не было. Таков был единственный способ.

Услышав в его голосе искреннее раскаяние, она кивнула, принимая извинения:

— Ты сделал то, что должен был. Так же, как поступлю теперь и я.

Не дав Лисандру шанса спросить, что она задумала, Оливия направилась прямиком в зал суда, готовая встретиться с Небесным Советом.

Аэрон медленно открыл глаза. И тут же поразился — как ему это вообще удалось?

Нахмурившись, он поднял руки вверх, ощупал себя и обнаружил чудо из чудес: у него по-прежнему есть глаза, нос, рот. Голова на плечах, и шрам на шее отсутствует. Еще большее потрясение ждало Аэрона, когда он увидел чистую загорелую кожу рук, с которой исчезли все татуировки.

Нахмурившись сильнее, он сел и не ощутил ни головокружения, ни боли, лишь прохладный ветерок овевал тело, словно сжимая в дружеских объятиях. Воин оглядел себя. Цел и невредим. Лежит на мраморном помосте, облаченный в белое одеяние, очень похожее на платье Оливии. Татуировки на ногах тоже пропали.

Как это возможно? Как такое вообще возможно?

Лисандр не промахнулся. Аэрон ведь почувствовал жгучую боль.

Что же тогда произошло? И где он сейчас находится? Аэрон осмотрелся. В воздухе висел туман, словно Аэрон очутился во сне. Ни домов, ни улиц, только бесконечные ряды алебастровых колонн, увитых мокрым от росы плющом.

Рай? Его что, каким-то образом превратили в ангела? Аэрон завел руку назад и ощупал спину. Крыльев нет. Его охватило разочарование. Стань он ангелом, смог бы разыскать Оливию, быть с ней.

Оливия. Милая, милая Оливия. От желания обнять ее заболело в груди. Аэрон будет скучать по ней каждый день своей… жизни? Смерти? Скучать безмерно, бесконечно. Где она сейчас? Что делает?

— Аэрон.

Узнав низкий, глубокий голос, он потрясенно вздрогнул.

В последний раз Аэрон слышал этот хрипловатый тембр тысячи лет назад, но никогда не забывал, кому тот принадлежит. Баден. Лучший друг, уже много веков покойный. Аэрон вскочил, обернулся, не зная, что увидит. Как?..

Баден стоял всего в нескольких шагах от него.

Аэрону с трудом удавалось побороть изумление. Друг выглядел точно так же, как и при жизни. Высокий, мускулистый, взлохмаченные ярко-рыжие волосы, карие глаза, загорелая кожа. Подобно Аэрону, Баден облачен в белое одеяние.

— Как ты… как мы… — Аэрон никак не мог оправиться от удивления. Ему не удавалось задать ни одного вразумительного вопроса.

— А ты изменился. И сильно. — Баден улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и, вместо ответа, принялся сам разглядывать приятеля. — Боги, как же я по тебе скучал.