Анна Зимнохо - Перерождение [СИ]

И лишь когда они вырвались из плена вековых деревьев, девушка, словно немного придя в себя, закричала Энтони:

— Стой! Мы должны вернуться за леди Элис и леди Бетти.

— Нет, — быстро ответил тот и обернулся. Его беспокоило, что Отступники могли последовать за ними.

— Но почему… только я… — почти неслышно прошептала Мелиса. Она боялась даже взглянуть в ту сторону, откуда доносились звуки сражения.

Сэр Энтони не ответил. Может, и не услышал. Но почему всё-таки он спас только её? А Как же леди Элис и леди Бетти, с которыми он всегда флиртовал?..

Мелиса вздрогнула, словно от удара.

Кайл…

Видимо всё же не судьба…

Энтони вскрикнул, запоздало понимая, что выпущенная только что стрела Отступника нашла свою цель. И он не уберёг леди Мелису.

Несколько минут девушка просто смотрела в потолок, пытаясь осмыслить произошедшее.

Теперь-то она понимала, почему никто не говорил ей о ритуале. Та прежняя Дейзи в это просто бы не поверила. Только её больше нет, она погибла в тот момент, когда весь её мир встал с ног на голову.

Впрочем, нет… та прежняя Дейзи всё ещё где-то внутри неё. Ведь её чувства к Адриану никуда не исчезли. А ещё… даже зная всю правду об Отступниках и Законе, она всё равно продолжала испытывать к дяде Константиносу тёплые чувства.

Только…

Теперь она Стоун, и её долг перед кланом никуда не исчез. И, скорее всего, ей всё-таки придётся выйти замуж за Альберта. Даже не смотря на то, что эта «Мелиса» всё ещё любит Кайла.

Девушка села на кровати и обхватила руками голову.

— Я ничего не понимаю, — прошептала она. — Теперь ещё больше всё запуталось. Я даже не знаю, кого на самом деле люблю.

Дверь отворилась, и в комнату уверенно вошла Орэбелла.

— О, ты уже очнулась. И как теперь тебя называть: Дейзи или Мелиса?

— Я не знаю, — неуверенно ответила та.

Адриан уже давно понял, почему его влечёт к Дейзи. Думал ли он тогда в таверне, когда впервые встретил её, что влюбится в неё? Он ведь был уверен, что его женой должна стать Грейс. А теперь он пытается сделать всё возможное, чтобы отсрочить дальнейшие поиски невесты, как бы малодушно это не выглядело. Просто потому, что ему совсем не хочется расставаться с Дейзи, не хочется терять надежду, что они могут быть вместе.

Хотя, наверное, глупо это с его стороны. Их отношения трудно было назвать даже дружескими. Между ними всегда стояла невидимая стена, которую он собственными руками делал выше и прочней.

До Пробуждения Адриан сознательно не искал встреч с Дейзи, даже избегал её. И останавливало его вовсе не то, что после она будет не только Дейзи, но и Мелисой Стоун. И не то, что у него была невеста, пусть и сбежавшая, а у неё — жених. И не Кайл, которому, как догадывался Адриан, тоже нравилась Дейзи.

Это был Константинос.

Даже если она решит стать Мелисой, часть её души навсегда останется Дейзи. А значит, она останется привязанной к этому Отступнику.

Конечно, Адриану даже в этом случае хотелось верить, что когда она узнает правду — это не оттолкнёт её от него. Но верить ему хотелось во многое. А реальность зачастую бывала совсем иной.

Кто она? Дейзи? Или Мелиса? За прошедшее время она так и не смогла дать себе чёткий ответ. Возможно, было бы даже проще, чтобы никакого Пробуждения не было. Лучше было бы не помнить ей о своей любви к Кайлу. Она бы оставалась всё той же простушкой Дейзи, практически ничего не знающей о Других и считающей, что её любовь к Адриану невозможна, довольствующаяся лишь тем, что хотя бы может быть рядом с ним.

Впрочем, в последнее время Адриан её избегал, словно её общество для него стало невыносимо. Возможно, он просто никогда и не хотел иметь с ней никаких дел и теперь, исполнив свой долг, решил, что больше общаться им незачем. И, возможно, поэтому ей лучше не становиться Дейзир.

Но Кайл…

Девушка оглядела аккуратный маленький садик, что находился во дворе замка. Он был куда меньше и не таким ухоженным как у Стоунов. И здесь не было роз. К счастью. Потому что они были бы живым напоминание о Кайле.

Тогда, до своей первой смерти, она верила, что он любит её, но сейчас начала сомневаться.

В героических рассказах Роберта Смелого совсем не было места для любви. Её отец говорил о сражениях и почти никогда об её матери. Она знала об её смерти, а вот об её Перерождении — нет. Словно это было какая-то запретная тема.

Поэтому девушка знала о любви лишь из старых баллад и рассказов окружавших её дам.