Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Мунтадир был решительно не рад узнать про все остальное.

Видя, как его брат закипает от ярости, Али попытался объяснить, почему хотел скрыть смерть Ханно, но в этот момент Нари явилась проведать его. Мунтадир прямо заявил по-гезирийски, что считает его предателем, и в гневе ушел. Он до сих пор не возвращался.

Наверное, нужно с ним поговорить. Али выбрался на сушу, заливая водой декоративную плитку по его бортам. Он потянулся за рубахой. Попытаться объяснить…

Он остановился, когда заметил свой живот. Рана исчезла.

Али ошарашенно провел рукой там, где всего час назад был не заживший до конца порез, исполосованный швами. Теперь там красовался только выпуклый шрам. Швы на ране в груди еще оставались, но и она заметно подлечилась. Он нагнулся осмотреть третью рану у себя под ребрами и поморщился: в этом месте Ханно проткнул его ножом насквозь, и ему все еще было больно.

Может, вода в канале обладала целительным действием? Если так, то Али никогда об этом не слышал. Придется спросить Нари. Она почти каждый день заходила к нему в гости, как будто ее ничуть не смущало, что его всего в крови доставили к ней в спальню несколько дней назад. Только раз она косвенно затронула тему спасения его жизни, когда радостно прошлась по его небольшой библиотеке. Она забрала у него несколько книг, чернильницу из слоновой кости и золотой локтевой браслет в качестве «оплаты».

Он покачал головой. Странная она, что тут скажешь. Но Али не жаловался. Не исключено, что, кроме Нари, у него больше не осталось друзей.

– Мир твоему дому, Али.

Али вздрогнул, услышав голос сестры, и натянул рубаху.

– И тебе, Зейнаб.

Она прошла по дорожке и присоединилась к нему на мокрых камнях.

– Я не ошиблась, ты сейчас плавал? – Она изобразила на лице шок. – А я-то думала, тебе неинтересны Аяанле и наша… как ты это называешь?.. коварная культура праздности?

– Я просто сделал несколько кругов, – проворчал он.

Сейчас он был не в том настроении, чтобы ссориться с Зейнаб. Он сел и свесил босые ноги в канал.

– Чего тебе надо?

Она подсела к нему и поводила пальцами по воде.

– Во-первых, лично убедиться, что ты еще жив. Тебя не видели при дворе почти неделю. И предупредить тебя. Я не знаю, что вы затеяли с этой Нахидой, Али. Ты ничего не понимаешь в политике, не говоря уж…

– О чем ты говоришь?

Зейнаб закатила серо-золотые глаза.

– О брачных переговорах, глупый. Зачем ты помогаешь этой воровке с человеческим лицом?

У Али вдруг закружилась голова.

– О каких еще брачных переговорах?

Она удивленно подалась назад.

– Между Мунтадиром и Нари. – Она сузила глаза. – Ты хочешь мне сказать, что не помогал ей? Всевышний Боже, она вручила отцу список с цифрами и процентами, который мог бы потягаться с отчетами из казначейства. Он на тебя страшно зол – он уверен, что ты его составил.

Боже сохрани… Али знал, что Нари достаточно умна, чтобы самостоятельно составить такой документ, но боялся, что он единственный Кахтани, который не недооценивает способности бану Нахиды. Он потер лоб.

– Когда все это случилось?

– Вчера в обед. Она явилась к отцу в кабинет без приглашения и без сопровождения, заявила, что слухи ее утомили и она хочет знать реальное положение дел, – Зейнаб скрестила руки. – Она потребовала равной доли с оплаты от пациентов, официальную должность с окладом для своего Афшина, оплачиваемый академический отпуск в Зариаспе в целях обучения… и Боже мой, приданое…

У Али пересохло во рту.

– Она правда всего этого требовала? Вчера? Ты уверена?

Зейнаб кивнула.

– И еще она настаивает на том, что у Мунтадира не должно быть второй жены. И требует конкретно прописать это в брачном договоре как дань уважения Дэвам, чьи обычаи это запрещают. Перерыв на обучение, никаких пациентов еще по меньшей мере год, беспрепятственный доступ ко всем записям Манижи… – Зейнаб стала загибать пальцы. – Наверняка я еще что-нибудь забыла. Говорят, переговоры закончились хорошо за полночь. – Она покачала головой с уважением, но все-таки и с негодованием. – Не знаю, кем она себя возомнила.

Последней Нахидой на земле… Нахидой, которая располагает очень деликатным компроматом на младшего сына Кахтани. Али старался, чтобы голос его не дрожал.

– И что решил аба?

– Первым делом проверил содержимое своих карманов после того, как она ушла, но в остальном остался очень доволен. – Зейнаб закатила глаза. – Говорит, ее амбициозность напоминает ему о Маниже.